Все рефераты и сочинения

Проблема нравственного выбора в одном из произведений А. Солженицына

Александр Солженицын... навсегда останется в совестливой памяти человечества...
Генрих Белль

Общеизвестна истина: каждая эпоха творит своего героя, наиболее полно воплотившего ее проблемы, противоречия, чаяния. Немаловажная роль в этом принадлежит литературе. Великие мастера слова не только создавали своих литературных героев, носителей духа времени, но и сами становились властителями дум для многих поколений. Поэтому мы говорим об эпохе А. Пушкина, Ф. Достоевского, Л. Толстого, А. Блока.
XX век оказался чрезвычайно богатым на события, вождей, вершителей судеб. Где они, эти кумиры миллионов, сейчас? Стремительное движение времени вычеркнуло из памяти народной имена многих, остались лишь некоторые, и среди них — Александр Солженицын. Как много было предпринято усилий для того, чтобы заставить людей забыть это имя! Все напрасно: Александр Исаевич Солженицын навеки “прописан” в истории России и ее великой литературы.
Уже в первом своем опубликованном произведении “Один день Ивана Денисовича” писатель заявил о себе как о летописце народного страдания и нетленного народного духа. При этом особое внимание он обращал на нравственные проблемы.
“...И вышла колонна в степь, прямо против ветра...”. Как тут отыскать человеческое лицо среди одинаковых бушлатов с нашитыми номерами? Кажется, что навсегда исчез в этой колонне человек. Однако именно в толпе заключенных, лишенных самого элементарного, Солженицын находит носителя тех нравственных ценностей, того духовного богатства, которые делает человека Человеком.
В центре повести (сам А. Солженицын назвал произведение рассказом) — судьба простого русского мужика Ивана Денисовича Шухова, сумевшего в самых тяжелых испытаниях сохранить в себе те высокие нравственные ценности, которые веками оберегались и почитались в народе.
Критики 60-х годов не сразу сумели оценить этот образ. Многие видели в нем лишь воспевание простейших, “материальных” элементов жизни. Иван Денисович знает, что выжить в лагере можно только тогда, когда имеешь свою пайку хлеба, свою миску баланды, зимой — валенки, а летом — сапоги. Поэтому так обстоятельно рассказывает писатель о том, как едят заключенные, ведь, “не считая сна, лагерник живет для себя только утром десять минут за завтраком, да за обедом пять, да пять за ужином”. Здесь уже начинает четко проступать основной принцип раскрытия характера героя через деталь, через предмет, через быт. Хлеб, каша, махорка — средства (и показатель, по мнению автора) сохранения независимости человека.
Однако в бытовых подробностях лишь внешне проявляется характер Шухова. Гораздо важнее, что Солженицын сумел передать и внутренние законы поведения человека. Имея уже определенный опыт лагерной жизни, Иван Денисович сумел сделать свой нравственный выбор, четко уяснил, как надо жить, чтобы не потерять себя: “В лагере вот кто подыхает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму ходит стучать”. Казалось бы, что это за принцип: “не вылизывать чужие миски”? Но за этим нехитрым жизненным законом стоит весь нравственный мир Шухова, ушедшего на фронт 23 июня 1941 года, раненного в бою, но вернувшегося в строй, попавшего в плен, но сумевшего убежать.
Отношение Шухова к людям тоже определяется этими нравственными принципами. С презрением смотрит он на Фетюкова-шакала, “стреляющего” окурки, а вот бригадир Тюрин вызывает у него уважение: “в шапке есть не научился”. “Паханы”, “шестерки”, “придурки” для Шухова не являются людьми.. А безымянный старик, чья спина “отмечена была прямизной”, восхищает Ивана Денисовича.
Здесь следует вспомнить первоначальное название произведения: “Щ-854”. Редактору “Нового мира” А. Твардовскому оно не понравилось, и он предложил то, под которым повесть была опубликована. Я думаю, что мудрый Твардовский не просто испугался упоминания номеров заключенных, а подметил главное в рассказе. Номер — это полное обезличивание человека, а весь “Один день...” повествует об ином: о нравственной силе героя, почтительно, названного по имени и отчеству.
Одной из вершин повести является сцена кладки стены. Голодный и замерзающий Шухов работает с огоньком, забыв о морозе, о стоящих за спиной конвоирах. Это и есть нравственный взлет человека, момент его свободы. Как здесь не вспомнить слова другого узника сталинских лагерей, поэта Анатолия Шипулина:

О, эти люди, с номерами,
Вы были люди, не рабы...

Я думаю, что в самом А. И. Солженицыне много общего с Иваном Денисовичем. Математик и художник, А. Солженицын несет в себе такое же нравственное богатство, ту же духовную целостность, что и его герой.
Двадцать лет прожил писатель вне родины. Но и там. в далеком Вермонте, его не покидало ощущение связи с Россией, русским народом. В 1994 году Солженицын вернулся домой. Он мечтал быть полезным своей стране. Как жаль, что мы не сумели услышать и понять его!


Источник:http://www.litra.ru/

Тем временем:

... Мы вошли в нее, хотя это было нелегко: солдаты короля стреляли в нас, и мы потеряли почти двести человек убитыми, и это дало мне новые основания усомниться в великой доброте короля, в которую все так верили, но Бастилия была взята, и в одной из камер я нашел господина Жильбера, ради которого я только что раз двадцать рисковал жизнью. К тому же господин Жильбер первым делом заявил мне, что король добр, что он даже понятия не имеет о большинстве несправедливостей, которые творятся от его имени, и что винить в этих несправедливостях надо не его, а министров; в ту пору любое слово господина Жильбера звучало для меня все равно как божественное откровение, и я поверил ему; к тому же Бастилия была взята, господин Жильбер на свободе, а мы с Питу целы и невредимы, и я забыл про расстрел на улице Сент Оноре, про избиение в саду Тюильри, про полторы, а то и две сотни убитых свирелью принца Саксонского и про заключение господина Жильбера всего навсего по просьбе придворной дамы… Но прошу прощения, господин граф, — спохватился Бийо, — все это вас не касается, и вы меня вызвали на разговор с глазу на глаз не для того, чтобы слушать пустую болтовню темного крестьянина. Вы ведь не только знатный дворянин, но и ученый человек. И Бийо протянул руку к двери, намереваясь вернуться в комнату короля. Однако Шарни удержал его. У Шарни были две причины удерживать его. Первая: ему становились ясны поводы враждебности Бийо, а в нынешних обстоятельствах это было немаловажно; вторая: он выигрывал время. — Нет, нет! — возразил он. — Расскажите мне все, дорогой Бийо. Вы же знаете, как дружески относились к вам все мы, и я, и мои бедные братья, и ваш рассказ мне в высшей степени интересен. При словах .мои бедные братья. Бийо горько усмехнулся. — Ну что ж, — сказал он, — я все расскажу вам, господин де Шарни, и крайне сожалею, что тут нет ваших бедных братьев, особенно господина Изидора, и они не могут меня послушать. Бийо произнес .особенно господина Изидора. таким тоном, что Шарни постарался не выдать скорби, какую пробудило в его душе имя любимого брата, и, ничего не ответив Бийо, явно не знавшему про несчастье, постигшее младшего де Шарни, об отсутствии которого он сожалел, сделал фермеру знак продолжать...

Дюма Александр (Alexandre Dumas)   
«Графиня де Шарни. Том 2»