Архипелаг ГУЛаг. Том 2 (части 3 и 4)

"
Впрочем, когда Акимов пришел и доложил ей, что блатные его не слушают,
она не пошла сама объяснять этим социально-близким вредность их поведения
для промышленности, но одЈрнула его: "Так надо заставить! Для того вы и
назначены!" Акимова прибили -- она не стала дальше бороться, а написала в
лагерь: "Этот контингент больше к нам не выводить." -- Спокойно смотрит она
и на то, как у неЈ на заводе девчонки восемь часов работают автоматами: все
восемь часов без перерыва однообразные движения у конвейера. Она говорит:
"Ничего не поделаешь, для механизации есть более важные участки". Вчера, в
субботу, разнЈсся слух, что сегодня опять не дадут нам воскресенья (так и не
дали). Девчонки-автоматы окружили еЈ стайкой и с горечью: "Ольга Петровна!
Неужели опять воскресенья не дадут? Ведь третье подряд! Ведь война
кончилась!" В красной косынке она негодующе вскинула сухой тЈмный профиль не
женщины и не мужчины: "Девонки, ка'-ко'е нам может быть воскресенье?! В
Москве стройка стоит без кирпичей!!" (То есть, она не знала конечно той
именно стройки, куда повезут наши кирпичи, -- но умственным взором она
видела ту обобщенную великую стройку, а девчонкам хотелось низменно
постираться.)
Я нужен был Матрониной для того, чтобы удвоить число вагонеток за
смену. Она не проводила расчЈта сил работяг, годности вагонеток,
поглотительной способности завода, а только требовала -- удвоить! (И как,
кроме кулака, мог бы удвоить вагонетки сторонний не разбирающийся человек?)
Я не удвоил и вообще ни на одну вагонетку выработка при мне не изменилась --
и Матронина, не щадя, ругала меня при Баринове и при рабочих, в бабьей
голове своей не умещая того, что знает последний сержант: что даже ефрейтора
нельзя ругать при бойце. И вот однажды, признав своЈ полное поражение на
карьере и, значит, не способность руководить, я прихожу к Матрониной и сколь
могу мягко прошу:
-- Ольга Петровна! Я -- хороший математик, быстро считаю. Я слышал, вам
на заводе нужен счетовод. Возьмите меня!
-- Счетовод?! -- возмущается она, еще темнеет еЈ жесткое лицо, и
кончики красной косынки перематываются на еЈ затылок. -- Счетоводом я любую
девчушку посажу, а нам нужны командиры производства! Сколько вагонеток за
смену не додали? Отправляйтесь! -- И как новая Афина Паллада она шлЈт
вытянутой дланью на карьер.
А еще через день упраздняется самая должность мастер карьера, я
разжалован, но не просто, а мстительно. Матронина зовЈт Баринова и велит:
-- Поставь его с ломом и глаз не спускай! Чтобы шесть вагонеток за
смену нагрузил! Чтобы вкалывал!
И тут же, в своЈм офицерском одеянии, которым я так горжусь, я иду
копать глину. Баринову весело, он предвидел моЈ падение.
Если бы я лучше понимал скрытую настороженную связь всех лагерных
событий, я мог бы о своей участи догадаться еще вчера.

Страницы: (420) :  <<  ... 979899100101102103104105106107108109110111112 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Теперь между каменными плитами дорожек пробивались усики дикой петрушки и водосбора. Колодец среди двора зарос папоротником. Запущенные розы одичали; их длинные спутанные ветки тянулись по всем дорожкам. Среди букса алели большие красные маки. Высокие побеги наперстянки склонялись над травой, а бесплодные виноградные лозы, покачиваясь, свисали с ветвей боярышника, уныло кивавшего своей покрытой листьями верхушкой.
   В одном углу сада поднималась ветвистая магнолия с темной листвой, окропленной там и сям брызгами молочно-белых цветов. У ствола магнолии стояла грубая деревянная скамья. Монтанелли опустился на нее.
   Артур изучал философию в университете. В тот день ему встретилось трудное место в книге, и он обратился за разъяснением к padre. Он не учился в семинарии, но Монтанелли был для него подлинной энциклопедией.
   - Ну, пожалуй, я пойду, - сказал Артур, когда непонятные строки были разъяснены. - Впрочем, может быть, я вам нужен?
   - Нет, на сегодня я работу закончил, но мне бы хотелось, чтобы ты немного побыл со мной, если у тебя есть время.
   - Конечно, есть!
   Артур прислонился к стволу дерева и посмотрел сквозь темную листву на первые звезды, слабо мерцающие в глубине спокойного неба. Свои мечтательные, полные тайны синие глаза, окаймленные черными ресницами, он унаследовал от матери, уроженки Корнуэлла(*7). Монтанелли отвернулся, чтобы не видеть их.
   - Какой у тебя утомленный вид, carino, - проговорил он.
   - Что поделаешь...
   В голосе Артура слышалась усталость, и Монтанелли сейчас же заметил это.
   - Напрасно ты спешил приступать к занятиям. Болезнь матери, бессонные ночи - все это изнурило тебя. Мне следовало настоять, чтобы ты хорошенько отдохнул перед отъездом из Ливорно(*8)...

Войнич Этель Лилиан (Ethel Lilian Voynich)   
«Овод»