Архипелаг ГУЛаг. Том 2 (части 3 и 4)

М. Н., уже средних лет, на воле чертежница, мать двоих детей,
потерявшая мужа в тюрьме, уже сильно доходила в женской бригаде на
лесоповале -- и всЈ упорствовала, и была уже на грани необратимой. Опухли
ноги. С работы тащилась в хвосте колонны, и конвой подгонял еЈ прикладами.
Как-то осталась на день в зоне. Присы'пался повар: приходи в кабинку, от
пуза накормлю. Она пошла. Он поставил перед ней большую сковороду жареной
картошки со свининой. Она всю съела. Но после расплаты еЈ вырвало -- и так
пропала картошка. Ругался повар: "Подумаешь, принцесса!" А с тех пор
постепенно привыкла. Как-то лучше устроилась. Сидя на лагерном киносеансе,
уже сама выбирала себе мужика на ночь.
А кто прождет дольше -- то самой еще придется плестись в общий мужской
барак, уже не к придуркам, идти в проходе между вагонками и однообразно
повторять: "Полкило... полкило..." И если избавитель пойдет за нею с пайкой,
то завесить свою вагонку с трех сторон простынями, и в этом шатре, шалаше
(отсюда и "шалашовка") заработать свой хлеб. Если раньше того не накроет
надзиратель.
Вагонка, обвешанная от соседок тряпьем -- классическая лагерная
картина. Но есть и гораздо проще. Это опять-таки кривощековский 1-й
лагпункт, 1947-1949. (Нам известен такой, а сколько их?) На лагпункте --
блатные, бытовики, малолетки, инвалиды, женщины и мамки -- всЈ перемешано.
Женский барак всего один -- но на пятьсот человек. Он -- неописуемо грязен,
несравнимо грязен, запущен, в нем тяжелый запах, вагонки -- без постельных
принадлежностей. Существовал официальный запрет мужчинам туда входить -- но
он не соблюдался и никем не проверялся. Не только мужчины туда шли, но
валили малолетки, мальчики по 12-13 лет шли туда обучаться. Сперва они
начинали с простого наблюдения: там не было этой ложной стыдливости, не
хватало ли тряпья, или времени -- но вагонки не завешивались, и конечно,
никогда не тушился свет. ВсЈ совершалось с природной естественностью, на
виду и сразу в нескольких местах. Только явная старость или явное уродство
были защитой женщины -- и больше ничто. Привлекательность была проклятьем, у
такой непрерывно сидели гости на койке, еЈ постоянно окружали, еЈ просили и
ей угрожали побоями и ножом -- и не в том уже была еЈ надежда, чтоб устоять,
но -- сдаться-то умело, но выбрать такого, который потом угрозой своего
имени и своего ножа защитит еЈ от остальных, от следующих, от этой жадной
череды, и от этих обезумевших малолеток, растравленных всем, что они тут
видят и вдыхают. Да только ли защита от мужчин? и только ли малолетки
растравлены? -- а женщины, которые рядом изо дня в день всЈ это видят, но их
самих не спрашивают мужчины -- ведь эти женщины тоже взрываются наконец в
неуправляемом чувстве -- и бросаются бить удачливых соседок.

Страницы: (420) :  <<  ... 130131132133134135136137138139140141142143144145 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Дом вполне приличный.

Сабина

Мать есть?

Паула,

Ну, если б мать была,
К обедне бы она пришла.

Сабина

Хозяин ничего?

Паула

Отличный.

Сабина

Есть сыновья?

Паула

Сын. Не женат он.
Элисы он живой портрет.

Сабина

Он тоже в церкви был?

Паула

О нет!
Мы не привыкли, хоть и брат он,
Чтоб он ходил с Элисой. Он
В тот монастырь, я замечаю,
Частенько ходит. Уж не знаю,
Ради которой из мадонн.

Сабина

Элиса, судя по всему,
Смиренница.

Паула

Представь себе!

Сабина

А кто-то есть? Как бы тебе
Сказать-то...

Паула

Как не быть ему!
Один... как уж сказать - не знаю.
Смущает нас. Так неспокойно!
Но все тут чисто и достойно, -
Уж ты поверь мне.

Сабина

Понимаю...

Вега Карпио, Лопе Феликс де (Vega Carpio, Lope Felix de)   
«Уехавший остался дома»