Архипелаг ГУЛаг. Том 2 (части 3 и 4)

После родов мать отправляют на особый
ближний лагпункт мамок.
Тут надо прерваться! Тут нельзя не прерваться! Сколько самонасмешки в
этом слове! "Мы -- не настоящие!.." Язык зэков очень любит и упорно проводит
эти вставки уничижительных суффиксов: не мать, а мамка; не больница, а
больничка; не свидание, а свиданКа; не помилование, а помиловКа; не вольный,
а вольняшка; не жениться, а поджениться -- та же насмешка, хоть и не в
суффиксе. И даже четвертная (двадцатипятилетний срок) снижается до
четвертака, то есть от двадцати пяти рублей до двадцати пяти копеек!
Этим настойчивым уклоном языка зэки показывают и что на Архипелаге всЈ
не настоящее, всЈ поддельное, всЈ последнего сорта. И что сами они не
дорожат тем, чем дорожат обычные люди, они отдают себе отчет и в
поддельности лечения, которое им дают, и в поддельности просьб о
помиловании, которые они вынуждено и без веры пишут. И снижением до двадцати
пяти копеек зэк хочет показать свое превосходство даже над почти пожизненным
сроком!
Так вот на своем лагпункте мамки живут и работают, пока оттуда их под
конвоем водят кормить грудью новорожденных туземцев. Ребенок в это время
находится уже не в больнице, а в "детгородке" или "доме малютки", как это в
разных местах называется. После конца кормления матерям больше не дают
свиданий с ними -- или в виде исключения "при образцовой работе и
дисциплине" (ну, да смысл в том, что не держать же их из-за этого под боком,
матерей надо отправлять работать туда, куда требует производство). Но и на
старый лагпункт к своему лагерному "мужу" женщина тоже уже не вернется чаще
всего. И отец вообще не увидит своего ребенка, пока он в лагере. Дети же в
детгородке после отъема от груди еще содержатся с год (их питают по нормам
вольных детей и поэтому лагерный медперсонал и хозобслуга кормится вокруг
них). Некоторые не могут приспособиться без матери к искусственному питанию,
умирают. Детей выживших отправляют через год в общий детдом. Так сын туземки
и туземца пока уходит с Архипелага, не без надежды вернуться сюда
малолеткой.
Кто следил за этим, говорят, что нечасто мать после освобождения берет
своего ребенка из детдома (блатнячки -- никогда) -- так прокляты многие из
этих детей, захватившие первым вздохом маленьких легких заразного воздуха
Архипелага. Другие -- берут или даже еще раньше присылают за ним каких-то
темных (может быть религиозных) бабушек. В ущерб казенному воспитанию и
невозвратно потеряв деньги на родильный дом, на отпуск матери и на дом
малютки, ГУЛаг отпускает этих детей.
Все те годы, предвоенные и военные, когда беременность разлучала
лагерных супругов, нарушала этот трудно найденный, усильно скрываемый,
отовсюду угрожаемый и без того неустойчивый союз, -- женщины старались не
иметь детей.

Страницы: (420) :  <<  ... 136137138139140141142143144145146147148149150151 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Нет, я не верю! Неужели
Я - бедное дитя ущелий,
И мой отец - простой пастух,
Раз небеса столь мощный дух
В моей груди запечатлели?
Он так величествен и смел,
И я такие дали вижу,
Что мне несносен мой удел.
Всех, кто вокруг, я ненавижу
И жажду знаменитых дел.
Вчера(конечно, произвол
Толкует сны, приукрашая)
Мне снилось, будто бы орел
Ко мне спустился и, венчая,
Чело мне лаврами оплел.
Гордыню в сердце затая,
Я верю, хоть судьба моя
Мне не сулит нигде исхода,
Что иль обмолвилась природа,
Иль я - не то, чем стала я.
Умчитесь, ветры! Тишиной
Оденьте землю! Не клоните
Траву, омытую зарей!
Ручьи, утихните, молчите,
Уймите резвый говор свой!
Смиритесь, угадав желанья,
Давно таимые в тиши!
Замрите, полные вниманья!
Ведь не Нарциссы ли души -
Те, кто влюблен в свои мечтанья?
Когда б велел творец высот,
Чтобы мечта, что в нас живет,
В наглядный облик воплотилась,
Я бы в мечту свою влюбилась,
Узрев ее в кристалле вод.



ЯВЛЕНИЕ II


Диана, Фабьо...

Вега Карпио, Лопе Феликс де (Vega Carpio, Lope Felix de)   
«Глупая для других, умная для себя»