Архипелаг ГУЛаг. Том 2 (части 3 и 4)

17 Судья -- Пушкин, вскоре осужденный за взятки.

18 Это -- 37 год, и в бригаде -- не только "чистые" троцкисты, но и
зачисленные как троцкисты "чистые" ортодоксы, они подали заявления в ЦК на
имя товарища Сталина, в НКВД на имя товарища Ежова, в ЦИК на имя товарища
Калинина, в генеральную прокуратуру, и им крайне нежелательно теперь
ссориться с лагерным начальством, от которого будут зависеть сопровождающие
характеристики.

19 Включали ли они в этих политических остальную Пятьдесят Восьмую,
кроме себя? Вероятно нет: не могли же они каэров признать за братьев, если
даже социалистов отвергли?

20 Уж это безусловно только для себя.

21 Часть V, гл. 4

--------
Глава 11. Благонамеренные

Но я слышу возмущенный гул голосов. Терпение товарищей иссякло! Мою
книгу захлопывают, отшвыривают, заплЈвывают:
-- В конце концов это наглость! это клевета! Где он ищет настоящих
политических? О ком он пишет? О каких-то попах, о технократах, о каких-то
школьниках сопляках... А подлинные политические -- это мы! Мы,
непоколебимые! Мы, ортодоксальные, кристальные (Orwell назвал их
благомыслами). Мы, оставшиеся и в лагерях до конца преданными
единственно-верному...
Да уж судя по нашей печати -- одни только вы вообще и сидели. Одни
только вы и страдали. Об одних вас и писать разрешено. Ну, давайте.
Согласится ли читатель с таким критерием: политзаключЈнные -- это те,
кто знают, за что сидят, и тверды в своих убеждениях?
Если согласится, так вот и ответ: наши непоколебимые, кто несмотря на
личный арест остался предан единственно-верному и т.д., -- тверды в своих
убеждениях, но не знают за что сидят! И потому не могут считаться
политзаключЈнными.
Если мой критерий не хорош, возьмЈм критерий Анны Скрипниковой, за пять
своих сроков она имела время его обдумать. Вот он:

"политический заключЈнный это тот, у кого есть убеждения, отречением от
которых он мог бы получить свободу. У кого таких убеждений нет -- тот
политическая шпана."

По-моему, неплохой критерий. Под него подходят гонимые за идеологию во
все времена. Под него подходят все революционеры. Под него подходят и
"монашки", и архиерей Преображенский, и инженер Пальчинский, а вот ортодоксы
-- не подходят. Потому что: где ж те убеждения, ОТ которых их понуждают
отречься?
Их нет. А значит, ортодоксы, хоть это и обидно вымолвить, подобно тому
портному, глухонемому и клубному сторожу, попадают в разряд беспомощных,
непонимающих жертв. Но -- с гонором.

Будем точны и определим предмет. О ком будет идти речь в этой главе?
Обо всех ли, кто, вопреки своей посадке, издевательскому следствию,
незаслуженному приговору и потом выжигающему лагерному бытию, -- вопреки
всему этому сохранил коммунистическое сознание?
Нет, не обо всех.

Страницы: (420) :  <<  ... 189190191192193194195196197198199200201202203204 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Jennett; and this is not a wholesome frame of mind for the young. Since she chose to regard him as a hopeless liar, but an economical and self-contained one, never throwing away the least unnecessary fib, and never hesitating at the blackest, were it only plausible, that might make his life a little easier. The treatment taught him at least the power of living alone,--a power that was of service to him when he went to a public school and the boys laughed at his clothes, which were poor in quality and much mended. In the holidays he returned to the teachings of Mrs. Jennett, and, that the chain of discipline might not be weakened by association with the world, was generally beaten, on one account or another, before he had been twelve hours under her roof.

The autumn of one year brought him a companion in bondage, a long-haired, gray-eyed little atom, as self-contained as himself, who moved about the house silently and for the first few weeks spoke only to the goat that was her chiefest friend on earth and lived in the back-garden. Mrs. Jennett objected to the goat on the grounds that he was un-Christian,--which he certainly was. 'Then,' said the atom, choosing her words very deliberately, 'I shall write to my lawyer-peoples and tell them that you are a very bad woman. Amomma is mine, mine, mine!' Mrs. Jennett made a movement to the hall, where certain umbrellas and canes stood in a rack. The atom understood as clearly as Dick what this meant. 'I have been beaten before,' she said, still in the same passionless voice; 'I have been beaten worse than you can ever beat me. If you beat me I shall write to my lawyer-peoples and tell them that you do not give me enough to eat. I am not afraid of you.' Mrs. Jennett did not go into the hall, and the atom, after a pause to assure herself that all danger of war was past, went out, to weep bitterly on Amomma's neck.

Dick learned to know her as Maisie, and at first mistrusted her profoundly, for he feared that she might interfere with the small liberty of action left to him...

Киплинг Редьярд (Kipling Rudyard)   
«The Light That Failed»