Архипелаг ГУЛаг. Том 2 (части 3 и 4)

Тюремный персонал еще много месяцев после Октября оставался всюду
царский, только назначили комиссаров тюрем. Обнаглевшие тюремщики создали
свой профсоюз ("Союз тюремных служащих") и установили в тюремной
администрации выборное начало! (Вот уж единственный раз за всю русскую
историю!) Не отставали и заключЈнные -- у них тоже было внутреннее
самоуправление. (Циркуляр НКЮ от 24.4.18: заключЈнных, где только возможно,
привлекать к самоконтролю и самонаблюдению.) Такая арестантская вольница
("анархическая распущенность") естественно не соответствовала задачам
диктатуры передового класса и плохо способствовала очистке земли русской от
вредных насекомых. (Да чего уж, если не были закрыты тюремные церкви -- и
наши, советские, арестанты по воскресеньям охотно туда ходили, хоть бы и для
разминки!)
Конечно, и царские тюремщики не вовсе были потеряны для пролетариата,
как никак -- это была специальность, для ближайших целей революции важная. А
поэтому предстояло "отбирать тех лиц из тюремной администрации, которые не
совсем заскорузли и отупели в нравах царской тюрьмы (а что значит "не
совсем"? а как это узнаешь? забыли "Боже, царя храни"?) и могут быть
использованы для работы по новым заданиям"6 (например, четко отвечают "так
точно", "никак нет"? или быстро поворачивают ключ в замке?). Конечно, и сами
тюремные здания, камеры, решетки и замки, хотя по виду и оставались
прежними, но это только для поверхностного глаза, на самом же деле они
получили новое классовое содержание, высокий революционный смысл.
И всЈ же навык судов до середины 1918 года по инерции приговаривать всЈ
"к тюрьме" да "к тюрьме" замедлял слом старой государственной машины в еЈ
тюремной части.
В середине 1918 года, а именно 6 июля, произошло событие, значение
которого не всеми понимается, событие, поверхностно известное как
"подавление мятежа левых эсеров". А между тем это был переворот, вряд ли
уступающий 25-му октября. 25 октября была провозглашена власть Советов
Депутатов, оттого и названная советской властью. Но первые месяцы эта новая
власть еще сильно замутнялась представительством в ней также и других
партий, кроме большевиков. Хотя коалиционное правительство создано было
только из большевиков и левых эсеров, однако в составе Всероссийских съездов
(II-го, III-го, IV-го) и избранных на них ВЦИКов еще попадались и
представители других социалистических партий -- эсеров, социал-демократов,
анархистов, народных социалистов и др. От этого ВЦИКи носили нездоровый
характер "социалистических парламентов". Но в течение первых месяцев 1918
года рядом решительных мер (поддержанных левыми эсерами) представители
других социалистических партий либо исключались из ВЦИКа (его же решением,
своеобразная парламентская процедура), либо не допускались быть в него
избранными.

Страницы: (420) : 123456789101112131415 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Он прорвался сквозь ущелья
Узких трубок и кранов --
И вот бьется от восторга,
От свободы, от победы
Белым вольным ураганом
Выше, дальше --
В сердце неба,
В гущу туч!
От стального его рева
Сотрясаются и плачут
Влагой мелкой облака...
О, пронзай, ломай преграды,
Неподвижные громады,
Окаянные пустыни,
Непройденные пески,
Белоструйный пламень снежный
Пар -- гудок!
Громче, резче раскаляйся,
Рви на клочья, распыляй
Туман низкий -- пасть могилы,
Жуть бессилья!
Пробивайся сквозь пространства
К мертвым звездам,
И столкни их, и смети их
Своей силою земли...
_________________

Мы -- гудок, кипящий мощью,
Пеной белою котлов,
Мы прорвемся на дороги,
На далекие пути.
Не отступим, не уступим --
Без конца вперед идти:
Только в силе -- радость жизни,
И в победах -- упоенье,
В достиженьях -- гордость воли,
И в огнях манящих -- власть...
Наш гудок -- сигнал желаний,
Клич трепещущий сердец,
И труду, усилью, воле --
Утренний привет.
________________

Мы рванемся на вершины
Прокаленным острием!
Брешь пробьем в слоях вселенной,
Землю бросим в горн!

ПОХОД

Мы горы сровняли с великой дороги,
Но не с иконой -- с винтовкой пошли.
Винтовкой мы землю подняли на ноги
И победить мы сумеем -- раз умирать мы могли.
Там, за победой, снова дорога.
И нет у ней края, как звездам числа.
Не одного миновали мы бога,
Та же в нас сила, что солнце зажгла.
Мы не живем, а идем, умираем,
Будто мы дети другого отца.
Здесь мы чужие и зажигаем
Мертвую землю с конца до конца.
Мать никакая нас не рождала,
Руку невесты никто не держал.
Сила враждебная смертью сметала,
И мы умирали, но каждый вставал,
Кто говорит, что там небо без края,
Звезд ни один не считал, и не счесть,
Знает лишь тот, кто, в тоске умирая,
Тайную слышал далекую весть...

Андрей Платонов   
«Голубая глубина»