Архипелаг ГУЛаг. Том 2 (части 3 и 4)

А мыслили они о чЈм? -- если единственно разрешали себе повторять: всЈ
действительное разумно? О чЈм они мыслили, если вся их молитва была: не бей
меня, царская плеть?

Б) Взаимоотношения с лагерным начальством. Какое ж может быть отношение
у благомыслящих к лагерному начальству, кроме самого почтительного и
приязненного? Ведь лагерные начальники -- все члены партии и выполняют
партийную директиву, не их вина, что "я" (== единственный невиновный)
прислан сюда с приговором. Ортодоксы прекрасно сознают, что, окажись они
вдруг на месте лагерных начальников -- и они всЈ делали бы точно так же.
Тодорский, о котором прошумела теперь вся наша пресса как о лагерном
герое (журналист из семинаристов, замеченный Лениным и почему-то ставший к
30-м годам начальником Военно-Воздушной (?) академии, хотя не лЈтчик), по
тексту Дьякова даже с начальником снабжения, мимо которого работяга пройдЈт
-- и глаз не повернЈт, разговаривает так:
-- Чем могу служить, гражданин начальник?
Начальнику же санчасти Тодорский составляет конспект по "Краткому
курсу". Если Тодорский хоть в чЈм-нибудь мыслит не так, как в "Кратком
курсе" -- то где ж его принципиальность, как он может составлять конспект
точно по Сталину?9 А если он мыслит так точно -- вот это и называется
"комически погибшие".
Но мало любить начальство! -- надо, чтоб и начальство тебя любило. Надо
же объяснить начальству, что мы -- такие же, вашего теста, уж вы нас
пригрейте как-нибудь. Оттого герои Серебряковой, Шелеста, Дьякова,
Алдан-СемЈнова при каждом случае, надо не надо, удобно-неудобно, при приЈме
этапа, при проверке по формулярам, заявляют себя коммунистами. Это и есть
заявка на теплое местечко.
Шелест придумывает даже такую сцену. На котласской пересылке идет
перекличка по формулярам. "Партийность?" -- спросил начальник. (Для каких
дураков это пишется? Где в тюремных формулярах графа партийности?) "Член
ВКП(б)" -- отвечает Шелест на подставной вопрос.
И надо отдать справедливость начальникам, как дзержинцам, так и
берианцам: они слышат. И -- устраивают. Да не было ли письменной или хотя бы
устной директивы: коммунистов устраивать неприличнее? Ибо даже в периоды
самых резких гонений на Пятьдесят Восьмую, когда еЈ снимали с должностей
придурков, бывшие крупные коммунисты почему-то удерживались. (Например, в
КрасЛаге. Бывший член военсовета СКВО Аралов держался бригадиром
огородников, бывший комбриг Иванчик -- бригадиром коттеджей, бывший
секретарь МК Дедков -- тоже на синекуре.) Но и безо всякой директивы простая
солидарность и простой расчет -- "сегодня ты, а завтра я", должны были
понуждать эмвэдистов заботиться о правоверных.
И получалось, что ортодоксы были у начальства на ближнем счету,
составляли в лагере устойчивую привилегированную прослойку.

Страницы: (420) :  <<  ... 203204205206207208209210211212213214215216217218 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

Мне кажется достаточно очевидным, что Саддам ведет свой рассказ, подобно Шехерезаде, которая каждую ночь рассказывала своему повелителю новую историю. И продолжалось это на протяжении двух лет и девяти месяцев: благодаря своим сказкам Шехерезада осталась жива, и халиф не отрубил ей голову. Столкнувшись с аналогичным затягиванием времени, а такая тактика глубоко корнями уходит в культуру нации, можно действовать лишь двумя способами. Первый - выйти из игры, не позволить Шехерезаде рассказывать свою сказку и немедля отрубить ей голову.

Но даже это решение немедля прекратить повествование станет не более чем таким же затягиванием истории, которая просто несколько иначе будет продолжена на следующий день и растянется на еще одну тысячу ночей. Однако есть и другое решение: всем поступкам Шехерезады, стремящейся как можно дольше тянуть время, противопоставить прямо противоположные действия. Стоит понять (предположу, что Кондолиза Райс все же читала сказки о халифе), что в ответ на каждую историю Саддама-Шехерезады следует рассказывать иную историю, поступая так до тех пор, пока у багдадского правителя не сдадут нервы.

Боюсь, что именно отсутствие познаний в антропологии лежит в основе нетерпимости, с которой Буш реагирует на здравомыслие многих европейских стран. Буш не учитывает, что эти страны на протяжении полутора тысяч лет мирно сосуществовали или боролись с исламским миром и глубоко изучили традиции арабских народов. Франции, Германии и России стоило бы стать Рут Бенедикт нашего времени и объяснить Бушу, что оздоровление всего арабского мира, тяжело страдающего от терроризма фундаменталистов, нельзя воспринимать лишь в одном аспекте.

И не говорите мне, что война не самое подходящее время для занятия культурологическими и антропологическими исследованиями. Римляне воевали с германскими племенами, но для того, чтобы понять суть их столкновений потребовалась помощь Тацита...

Эко, Умберто (Eco, Umberto)   
«Сказки тысячи и одной ночи, рассказанные в Багдаде (L'Espresso, Италия)»