Архипелаг ГУЛаг. Том 2 (части 3 и 4)

(И оперуполномоченные тоже были -- из заключЈнных, вот венец
самонаблюдения!) И с ней-то взялась бороться белогвардейская АЧ! Все другие
ч а с т и -- Культурно-Воспитательная, Санитарная, которые столько будут
значить в дальнейших лагерях, тут были хилы и жалки. Прозябала и ЭкономЧасть
во главе с Н. Френкелем -- заведывала "торговлей" с внешним миром и
несуществующей "промышленностью"; еще не прометились пути еЈ восхода. Две
силы боролись -- ИСЧ и АЧ. Это с Кемперпункта начиналось: к отделЈнному
подошел новоприбывший поэт Ал. Ярославский и зашептал ему на ухо.
ОтделЈнный, отчеканивая слова по-военному, рявкнул: "Был тайным -- станешь
явным!"
У Информационно-Следственной Части -- Секирка, карцеры, доносы, личные
дела заключЈнных, от них зависели и досрочные освобождения и расстрелы, у
них -- цензура писем и посылок. У Адмчасти -- назначения на работу,
перемещения по острову и этапы.
Адмчасть выявляла стукачей для отправки их на этап. Стукачей ловили,
они убегали, прятались в помещении ИСЧ, их настигали и там, взламывали
комнаты ИСЧ, выволакивали и тащили на этап.19
(Их отправляли на Кондостров, на лесозаготовки. Фантастичность
продолжалась и там: разоблаченные и потерянные выпускали на Кондострове
стенгазету "Стукач" и с печальным юмором "разоблачали" друг друга дальше --
уже в "задроченности" и др.)
Тогда ИСЧ заводила дела на старателей Адмчасти, увеличивала им срок,
отправляла на Секирку. Но осложнялась еЈ деятельность тем, что обнаруженный
сексот по истолкованию тех лет (ст. 121 УК: "разглашение... должностным
лицом сведений, не подлежащих оглашению" -- и независимо от того, по его ли
намерению это разглашение произошло, и насколько он должностное) считался
преступником -- и не могла уже ИСЧ защищать и выручать провалившихся
стукачей. Попался -- сам и виноват. Кондостров был почти узаконен.
Вершиной "военных действий" между ИСЧ и АЧ был случай в 1927 г., когда
белогвардейцы ворвались в ИСЧ, взломали несгораемый шкаф, оттуда изъяли и
огласили полные списки стукачей -- отныне потерянных преступников! Затем с
каждым годом Адмчасть слабела: бывших офицеров становилось всЈ меньше, а всЈ
больше уголовников ставилось туда (например "чубаровцы" -- по нашумевшему
ленинградскому процессу насильников). И постепенно была одолена.
Да с 30-х годов начиналась и новая лагерная эра, когда и Соловки уже
стали не Соловки, а рядовой "исправительно-трудовой лагерь".

Страницы: (420) :  <<  ... 15161718192021222324252627282930 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Мама и Лера
шьют платья к закладке. Дедушка приедет на закладку из Карлсбада. Дай бог,
чтобы в день закладки была хорошая погода. На закладке будет государь и обе
государыни. В конце концов, кто-то из нас (не я, всегда отличавшаяся
обратным любознательности, то есть абсолютным фатализмом): "Мама, а что
такое закладка?" -- "Будет молебен, потом государь положит под камень
монету, и музей будет заложен". -- "А зачем монету?" -- "На счастье". -- "А
потом ее опять возьмет?" -- "Нет, оставит". -- "Зачем?" -- "Отстань".
(Монету -- под камень. Так мы в Тарусе хоронили птиц, заеденных Васькой.
Сверху -- крестик.) На закладку нас, конечно, не взяли, но день был сияющий,
мама и Лера поехали нарядные, и государь положил монету. Музей был заложен.
Отец же три дня подряд напевал свой единственный за жизнь мотив: три первых
такта какой-то арии Верди.

_________

Первое мое видение музея -- леса. По лесам, -- как птицы по жердям, как
козы по уступам, в полной свободе, высоте, пустоте, в полном сне... "Да не
скачи же ты так! Осторожней, коза!" Эту "козу" прошу запомнить, ибо она
промелькнет и в моем последнем видении музея.
Мы с Асей впереди, взрослые -- отец, мать, архитектор Клейн, еще
какие-то господа -- следом. Спокойно-радостный повествующий голос отца:
"Здесь будет это, тут встанет то-то, отсюда -- туда-то..." (Это "то-то",
"туда-то" -- где это отец все видит? А как ясно видит, даже рукой
показывает!) Внизу, сквозь переплеты перекладин -- черная земля, вверху,
сквозь те же переплеты -- голубое небо. Кажется, отсюда так легко упасть
наверх, как вниз. Музейные леса. Мой первый отрыв от земли.

_________

А вот другое видение. Во дворе будущего музея, в самый мороз, веселые
черноокие люди перекатывают огромные, выше себя ростом, квадраты мрамора,
похожие на гигантские куски сахара, под раскатистую речь, сплошь на р,
крупную и громкую, как тот же мрамор. "А это итальянцы, они приехали -из
Италии, чтобы строить музей. Скажи им: "Buon giorno, come sta?"...

Цветаева Марина Ивановна   
«Музей Александра III»