Архипелаг ГУЛаг. Том 2 (части 3 и 4)

Ну, и довольно! Для выездной сессии
Горьковского Облсуда (председатель -- Бухонин, да две местных комсомолки
Жукова и Коркина) -- разве не довольно? Десять лет!
Еще был в Буреполоме такой кузнец Антон Васильевич Балыбердин (местный,
таншаевский) -- так он выступал свидетелем вообще по всем лагерным делам.
Кто встретит -- пожмите его честную руку!
Ну, и наконец, -- еще один этап, на другой лагпункт, чтобы ты не
вздумал считаться со свидетелями. Это этап небольшой -- каких-нибудь четыре
часа на открытой платформе узкоколейки.
А теперь -- в больничку. Если же нога ногу минует -- завтра с утра
тачки катать.
Да здравствует чекистская бдительность, спасшая нас от военного
поражения, а оперчекистов -- от фронта!

___

Во время войны (если не говорить о тех республиках, откуда мы поспешно
отступали) расстреливали мало, а всЈ больше клепали новые сроки: не
уничтожение этих людей нужно было оперчекистам, а только раскрытие
преступлений. Осужденные же могли трудиться, могли умереть -- это уж вопрос
производственный.
Напротив, в 1938-м году верховное нетерпение было -- расстреливать!
Расстреливали посильно во всех лагерях, но больше всего пришлось на Колыму
(расстрелы "гаранинские") и на Воркуту (расстрелы "кашкетинские").
Кашкетинские расстрелы связаны с продирающим кожу названием Старый
Кирпичный Завод. Так называлась станция узкоколейки в двадцати километрах
южнее Воркуты.
После "победы" троцкистской голодовки в марте 1937 года, и обмана еЈ,
прислана была из Москвы "комиссия Григоровича" для следствия над
бастовавшими. Южнее Ухты, невдалеке от железнодорожного моста через реку
Ропча в тайге поставлен был тын из бревен и создан новый изолятор --
Ухтарка. Там вели следствие над троцкистами южной части магистрали. А в саму
Воркуту послан был член комиссии Кашкетин. Здесь он протягивал троцкистов
через "следственную палатку" (применял порку плетьми!) и, не очень даже
настаивая, чтобы они признали себя виновными, составлял свои "кашкетинские
списки".
Зимой 1937-38 года из разных мест сосредоточения -- из палаток в устье
Сыр-Яги, с Кочмаса, из Сивой Маски, из Ухтарки, троцкистов да еще и
децистов2 стали стягивать на Старый Кирпичный Завод (иных -- и безо всякого
следствия). Несколько самых видных взяли в Москву в связи с процессами.
Остальных к апрелю 1938-го набралось на Старом Кирпичном 1053 человека. В
тундре, в стороне от узкоколейки, стоял старый длинный сарай. В нем и стали
поселять забастовщиков, а потом, с пополнениями, поставили рядом еще две
старых рваных ничем не обложенных палатки на 250 человек каждая. Как их там
содержали, мы уже можем догадаться по Оротукану. Посреди такой палатки 20х6
метров стояла одна бензиновая бочка вместо печи, а угля отпускалось на неЈ в
сутки -- ведро, да еще бросали в неЈ вшей, подтапливали.

Страницы: (420) :  <<  ... 229230231232233234235236237238239240241242243244 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

- Слушайте, - произнес он с неожиданным вдохновением, и его голос упал до заговор-
щического шепота.

Альберт Уильямс, недавно прилетевший с Земли, зашевелился во сне и вдруг осознал,
что чей-то палец тычет его в ребра. Он открыл глаза, повернул голову и спросонья уставился
в темноту, потом ахнул, резко сел и потянулся к выключателю лампы.

- Не шевелись, - приказал кто-то, стоящий рядом. Уильямс услышал легкий щелчок, в
лицо ему ударил узкий жемчужно-белый луч карманного фонарика.

- Ты кто такой, черт тебя побери? - моргая, спросил Уильямс.

- Сейчас ты встанешь, - твердо заявил незнакомец, - оденешься и пойдешь со мной.
Уильямс зловеще ухмыльнулся:

- А ну, попробуй меня скрутить!

Ответа не последовало, но луч фонарика переместился немного в сторону, осветив вто-
рую руку злоумышленника. Она держала нейронный хлыст, то самое маленькое приятное
оружие, что парализует голосовые связки и завязывает нервы маленькими узелками мучи-
тельной боли. Уильямс с трудом сглотнул и вылез из постели.

Он молча оделся, потом спросил:

- Ладно, что мне теперь делать?
Поблескивающий хлыст указал на дверь.

- Просто иди впереди, - велел незнакомец, когда землянин шагнул в нужную сторону.
Уильямс вышел из комнаты, прошел по пустынному коридору и спустился на восемь

этажей по лестнице, так и не осмелившись оглянуться. Выйдя на улицу, он остановился, но
тут же почувствовал прикосновение металла к спине.

- Знаешь, где находится Обел-холл?

Кивнув, Уильямс зашагал дальше. Он миновал Обел-холл, свернул вправо на Универ-
ситетскую авеню и, пройдя по ней около полумили, направился в сторону, к рощице. Там, в
темноте, смутно угадывался корпус звездолета с наглухо задраенными иллюминаторами, и
лишь тусклая полоска света выдавала расположение едва приоткрытой двери шлюза.

- Залезай!

Его заставили подняться по лесенке, затем втолкнули в тесную комнатушку.
Уильямс заморгал, огляделся и принялся считать вслух:

- …...

Айзек Азимов (Isaac Azimov)   
«Прикол»