Архипелаг ГУЛаг. Том 2 (части 3 и 4)

И как там, в стогу у Тайшета, покинули его силы,
он не мог больше ни сопротивляться, ни лгать, и с последней яростью только
крикнул: "Берите, палачи! Берите, ваша сила!" -- "Кто такой?" -- "Беглец! Из
лагеря! Берите!" Но пограничники вели себя как то странно: они завязали ему
глаза, привели в землянку, там развязали, снова допрашивали -- и вдруг
выяснилось: свои! бендеровцы! (Фи! фи! -- морщатся образованные читатели и
машут на меня руками: "Ну, и персонажи вы выбрали, если бендеровцы ему --
свои! Хорошенький фрукт!" Разведу руками и я: какой есть. Какой бежал. Каким
его лагерь сделал. Они ведь, лагерники, я вам скажу, они живут по свинскому
принципу: "бытие определяет сознание", а не по газетам. Для лагерника те и
свои, с кем он вместе мучился в лагере. Те для него и чужие, кто спускает на
него ищеек. Несознательность!) Обнялись! У бендеровцев еще были тогда ходы
через границу, и они его мягко перевели.
И вот он снова был в Вене! -- но уже в американском секторе. И
подчиняясь всЈ тому же завлекающему материалистическому принципу, никак не
забывая свой кровавый смертный лагерь, он уже не искал работы
инженера-механика, а пошел к американским властям душу отвести. И стал
работать кем-то у них.
Но! -- человеческое свойство: минует опасность -- расслабляется и наша
настороженность. Он надумал отправить деньги родителям в Одессу, для этого
надо было обменять доллары на советские деньги. Какой-то еврей-коммерсант
пригласил его менять к себе на квартиру в советскую зону Вены. Туда и сюда
непрерывно сновали люди, мало различая зоны. А ему было никак нельзя
переходить! Он перешел -- и на квартире менялы был взят.
Вполне русская история о том, как сверхчеловеческие усилия
нанизываются, нанизываются и пропиваются за стаканом водки.
Приговоренный к расстрелу, в камере берлинской советской тюрьмы он всЈ
это рассказал другому офицеру и инженеру -- Аникину. Этот Аникин к тому
времени уже побывал и в немецком плену, и умирал в Бухенвальде, и освобожден
был американцами, и вывезен в советскую зону Германии, оставлен там временно
для демонтирования заводов, и бежал в ФРГ, под Мюнхеном строил
гидроэлектростанцию, и оттуда выкраден советской разведкой (ослепили фарами,
втолкнули в автомобиль) -- и для чего всЈ это? Чтобы выслушать рассказ
одесского механика и сохранить его нам? Чтобы затем два раза бесплодно
бежать в Экибастузе (о нЈм еще будет в части V)? И потом на штрафном
известковом заводе быть убитым?
Вот предначертания! вот изломы судьбы! И как же нам разглядеть смысл
отдельной человеческой жизни?..

Мы не рассказали еще о групповых побегах, а и таких было много.
Говорят, в 1956 г. целый лагерЈк бежал, под Мончегорском.
История всех побегов с Архипелага была бы перечнем невпрочЈт и
невперелист.

Страницы: (420) :  <<  ... 245246247248249250251252253254255256257258259260 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

"Родимый, лесной царь со мной говорит:
Он золото, перлы и радость сулит". -
"О нет, мой младенец, ослышался ты:
То ветер, проснувшись, колыхнул листы".

"Ко мне, мой младенец; в дуброве моей
Узнаешь прекрасных моих дочерей:
При месяце будут играть и летать,
Играя, летая, тебя усыплять".

"Родимый, лесной царь созвал дочерей:
Мне, вижу, кивают из темных ветвей". -
"О нет, все спокойно в ночной глубине:
То ветлы седые стоят в стороне".

"Дитя, я пленился твоей красотой:
Неволей иль волей, а будешь ты мой". -
"Родимый, лесной царь нас хочет догнать;
Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать".

Ездок оробелый не скачет, летит;
Младенец тоскует, младенец кричит;
Ездок погоняет, ездок доскакал...
В руках его мертвый младенец лежал.

1818 г.



Johann Wolfgang Goethe "Erlkoenig"

И. Гете "ЛЕСНОЙ ЦАРЬ"
(на немецком языке)

Wer reitet so spaet durch Nacht und Wind?
Es ist der Vater mit seinem Kind;
Er hat den Knaben wohl in dem Arm,
Er fasst ihn sicher, er haelt ihn warm.

"Mein Sohn, was birgst du so bang dein Gesicht?"
"Siehst, Vater, du den Erlkoenig nicht?
Den Erlenkoenig mit Kron` und Schweif?"
"Mein Sohn, es ist ein Nebelstreif." --

"Du liebes Kind, komm, geh mit mir!
Gar schoene Spiele spiel` ich mit dir;
Manch bunte Blumen sind an dem Strand;
Meine Mutter hat manch guelden Gewand." --

"Mein Vater, mein Vater, und hoerest du nicht,
Was Erlenkoenig mir leise verspricht?"
"Sei ruhig, bleib ruhig, mein Kind!
In duerren Blaettern saeuselt der Wind." --

"Willst, feiner Knabe, du mit mir gehn?
Meine Toechter sollen dich warten schoen;
Meine Toechter fuehren den naechtlichen Reihn
Und wiegen und tanzen und singen dich ein." --

"Mein Vater, mein Vater, und siehst du nicht dort
Erlkoenigs Toechter am duestern Ort?"
"Mein Sohn, mein Sohn, ich seh` es genau,
Es scheinen die alten Weiden so grau...

Гёте, Иоганн Вольфганг фон (Goethe, Johann Wolfgang von)   
«Лесной царь»