Архипелаг ГУЛаг. Том 2 (части 3 и 4)

Последней инородной партией, еще составлявшей третью долю
парламента (V-го Съезда Советов), были левые эсеры. Пришло наконец время
освободиться и от них. 6 июля 1918 года они были поголовно все исключены из
ВЦИКа и СНК. Тем самым власть Советов Депутатов (по традиции называемая
советской) перестала противостоять воле партии большевиков и приняла формы
Демократии Нового Типа.
Только с этого исторического дня и могла по-настоящему начаться
перестройка старой тюремной машины и создание Архипелага.7
А направление этой желаемой перестройки было понятно давно. Ведь еще
Маркс в "Критике Готской программы" указал, что единственное средство
исправления заключЈнных -- производительный труд. Разумеется, как объяснил
гораздо позже Вышинский, "не тот труд, который высушивает ум и сердце
человека", но "чародей (!), который из небытия и ничтожества превращает
людей в героев."8 Почему наш заключЈнный не должен тачать лясы в камере или
книжечки почитывать, а должен трудиться? Да потому что в Республике Советов
не может быть места вынужденной праздности, этому "принудительному
паразитизму"9, который мог быть при паразитическом же строе, например в
Шлиссельбурге. Такое арестантское безделье просто противоречило бы основам
трудового строя Советской Республики, зафиксированным в конституции 10.7.18:
"Не трудящийся да и не ест." Стало быть, если б заключЈнные не были
привлечены к работе, они по новой конституции должны были быть лишены пайки.
Центральный Карательный Отдел НКЮ10, созданный в мае 1918 года, тотчас
погнал тогдашних зэков на работу ("начал организовывать производительный
труд"). Но законодательно это было объявлено уже после июльского переворота,
именно 23 июля 1918 года -- во "Временной инструкции о лишении свободы"11:
"Лишенные свободы и трудоспособные обязательно привлекаются к физическому
труду".
Можно сказать, что от этой вот Инструкции 23 июля 1918 года (через
девять месяцев после Октябрьской революции) и пошли лагеря, и родился
Архипелаг. (Кто упрекнЈт, что роды были преждевременны?).
Необходимость принудительного труда заключЈнных (и без того, впрочем,
всем уже ясная) была еще пояснена на VII Всесоюзном Съезде Советов: "труд --
наилучший способ парализовать развращающее влияние... бесконечных разговоров
заключЈнных между собой, в которых более опытные просвещают новичков".12
(А-а, вот оно зачем!..)
Тут вскоре подоспели и коммунистические субботники, и тот же НКЮ
призвал: "необходимо приучить <эзаключЈнных> к труду коммунистическому,
коллективному".13 То есть, уже и дух коммунистических субботников перенести
в принудительные лагеря!
Так эта поспешная эпоха нагородила сразу много задач, разбираться в
которых досталось десятилетиям.
Основы исправ-труд политики были на VIII съезде РКП(б) (март 1919)
включены в новую партийную программу.

Страницы: (420) : 123456789101112131415 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Тем не менее, все это было довольно
унизительно. Могли бы пригласить в гостиную. Благоговение в ней
перемешивалось с обидой.
В сумочке ее лежало нечто, размером чуть поболее
миниатюрного дамского браунинга "Элита-16".
Регина Гаспарян происходила из благородной обрусевшей
семьи. Отец ее был довольно известным преподавателем училища
Штиглица. Будучи армянином, сел по делу космополитов. В
пятидесятом году следователь Чуев бил его по физиономии
альбомом репродукций Дега.
Мать ее была квалифицированной переводчицей. Знала
Кашкина. Встречалась с Ритой Ковалевой. Месяц сопровождала
Колдуэлла в его турне по Закавказью. Славилась тяжелым
характером и экзотической восточной красотой.
В юности Регина была типичной советской школьницей.
Участвовала в самодеятельности. Играла Зою Космодемьянскую.
Отец, реабилитированный при Хрущеве, называл ее в шутку "Зойка
Комсомодеянская".
Наступила оттепель. В доме известного художника Гаспаряна
собирались молодые люди. В основном поэты. Здесь их
подкармливали, а главное -- терпеливо выслушивали. Среди них
выделялись Липский и Брейн.
Все они понемногу ухаживали за красивой, начитанной,
стройной Региной. Посвящали ей стихи. В основном, шутливые,
юмористические. Брейн писал ей из Сочи в начале Даманского
кризиса:
Жди меня, и я вернусь, только очень жди,
Жди, когда наводят грусть желтые вожди...
Наступили семидесятые годы. Оттепель, как любят выражаться
эмигрантские журналисты, сменилась заморозками. Лучшие друзья
уезжали на Запад.
Регина Гаспарян колебалась очень недолго. У ее мужа-физика
была хорошая, так сказать, объективная профессия. Сама Регина
окончила иняз. Восьмилетняя дочь ее немного говорила
по-английски. У матери были дальние родственники в Чикаго.
Семья начала готовиться к отъезду. И тут у Регины возникла
неотступная мысль о Левицком.
Романы Левицкого уже давно циркулировали в самиздате. Его
считали крупнейшим русским писателем в изгнании...

Довлатов Сергей Донатович   
«Жизнь коротка»