Архипелаг ГУЛаг. Том 2 (части 3 и 4)

д. чекистов, и такой Капустин в
Джамбуле пытался сосланных жен коммунистов устраивать на работу -- и из-за
этого был вынужден застрелиться. -- Тут уж полный бред. Мели, Емеля...
Комендант обязан устраивать ссыльных на работу, даже насильственным путЈм. И
если он действительно застрелился -- так или проворовался, или с бабами
запутался. -- А центральный орган бывшего ВЦИК (того самого, что утвердил
все ГУЛаговские жестокости) гнЈт вот куда: коль бывали добрые помещики --
так никакого крепостного права не было вообще...
Да, вот же еще "хороший"! -- наш экибастузский подполковник Матвеев.
При Сталине острые зубы казал и лязгал, а умер Папаша, Берия слетел -- и
стал Матвеев первым либералом, отец туземцев! Ну, и до следующего ветра. (Но
натихую поучал бригадира Александрова и в этот год: "Кто вас не слушает --
бейте в морду, вам ничего не будет, обещаю!")
Нет, до ветру нам таких "хороших"! Такие все "хорошие" дешево сто'ят.
По нам тогда они хороши, когда сами в лагерь садятся.
И -- садились иные. Только суд был над ними -- не за ТО.

___

Лагерный надзор считается младшим командным составом МВД. Это --
гулаговские унтеры. Та самая их и задача -- тащить и не пущать. На той же
гулаговской лестнице они стоят, только пониже. Оттого у них прав меньше, а
свои руки приложить приходится чаще. Они, впрочем, на это не скупятся, и
если нужно искровянить кого в штрафном изоляторе или в надзирательской
комнате, то втроЈм смело бьют одного, хоть до-полЈгу. Год от года они на
своей службе грубеют и не заметишь на них ни облачка сожаления к мокнущим,
мЈрзнущим, голодным, усталым и умирающим арестантам. ЗаключЈнные перед ними
-- так же бесправны и беззащитны, как и перед большим начальством, так же
можно на них давить -- и чувствовать себя высоким человеком. И выместить
злость, проявить жестокость -- в этом преграда им не поставлена. А когда
бьЈшь безнаказанно -- то, начав, покинуть не хочется. Произвол растравляет,
и самого себя таким уж грозным чувствуешь, что и себя боишься. Своих
офицеров надзиратели охотно повторяют и в поведении, и в чертах характера --
но нет на них того золота, и шинели грязноваты, и всюду они пешком, прислуги
из заключЈнных им не положено, сами копаются в огороде, сами ходят и за
скотиной. Ну, конечно, дЈрнуть зэка к себе домой на полдня -- дров поколоть,
полы помыть -- это можно, но не очень размашисто. За счЈт работающих --
нельзя, значит за счЈт отдыхающих. (Табатеров -- Березники, 1930 -- только
прилЈг после ночной двенадцатичасовой смены, надзиратель его разбудил и
послал к себе домой работать. А попробуй не пойди!..) Вотчины нет у
надзирателей, лагерь им всЈ-таки -- не вотчина, а -- служба, оттого нет ни
той спеси, ни того размаха в самовластии. Стоит перед ними преграда и в
воровстве.

Страницы: (420) :  <<  ... 338339340341342343344345346347348349350351352353 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Зрелые годы автор "Божественной Комедии" проводит на службе
республики, участвуя в ее войнах, выполняя ее дипломатические поручения и,
наконец (1300 г.), состоя одним из членов правительствующего совета приоров
в дни политического господства буржуазно-демократической партии "белых".
К 1302 году - году своего изгнания и заочного осуждения на смерть
захватившими власть во Флоренции дворянско-буржуазными верхами (партией
"черных") - Данте был уже первостепенной литературной величиной.
Поэтическое становление Данте происходит в условиях переломных и
переходных от литературного средневековья к новым творческим устремлениям.
Сам поэт в этом сложном и противоречивом процессе занимает одно из
определяющих и высоких мест. Его поэтическое сознание в полной мере
предвосхищает "высочайшее развитие искусства" в эпоху, "...которая разбила
границы старого orbis и впервые, собственно говоря, открыла Землю" {К.Маркс
и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 20, изд. 2-е, с. 508.}. Как последний поэт
средневековья Данте вместе с тем завершает и обобщает предшествующую
философскую и поэтическую эпоху, схоластическому миротолкованию которой он
дал столь грандиозное в своих творческих масштабах художественное
претворение.
По собственному признанию Данте, толчком к пробуждению в нем поэта
явилась трепетная и благородная любовь к дочери друга его отца Фолько
Портинари - юной и прекрасной Беатриче. Поэтическим документом этой любви
осталась автобиографическая исповедь "Новая Жизнь" ("Vita nuova"),
написанная у свежей могилы возлюбленной, скончавшейся в 1290 году. Входящие
в состав "Новой Жизни" два десятка сонетов, несколько канцон и баллада
содержат в себе утонченное философское толкование пережитого и пламенеющего
чувства, благостного образа любимой...

Данте Алигьери (Dante Alighieri)   
«Божественная комедия»