Архипелаг ГУЛаг. Том 2 (части 3 и 4)

Но и по Самшелю нельзя верстать ВОхру военного времени. Доказывает это
дальнейшая судьба его: уже в 1947-м он был по 58-й посажен и сам! В 1950-м в
присмертном состоянии сактирован и через 5 месяцев дома умер.
После войны эта разболтанная охрана еще оставалась год-два, и как-то
повелось, что многие вохровцы стали о своей службе тоже говорить "срок":
"Вот когда срок кончу". Они понимали позорность своей службы, о которой
дома-то не расскажешь. В том же Ортау один стрелок нарочно украл предмет из
КВЧ, был разжалован, судим и тут же амнистирован -- и стрелки завидовали
ему: вот додумался! молодец!
Н. Столярова вспоминает стрелка, который задержал еЈ в начале побега --
и скрыл еЈ попытку, она не была наказана. Еще один застрелился от любви к
зэчке, отправленной на этап. До введения подлинных строгостей на женских
лагпунктах между женщинами и конвоирами частенько возникаяи дружелюбные,
добрые, а то и сердечные отношения. Даже наше великое государство не
управлялось повсюду подавить добро и любовь!..
Молодые пополнения послевоенных лет тоже не сразу стали такими, как
хотел ГУЛаг. Когда в ныроблагской стрелковой охране бунтовал Владилен
Задорный (о нЈм еще будет), то сверстники-сослуживцы относились к его
сопротивлению очень сочувственно.
Особую полосу в истории лагерной охраны составляет самоохрана. Еще ведь
в первые послереволюционные годы было провозглашено, что самоокарауливание
есть обязанность советских заключЈнных. Не без успеха это было применено на
Соловках, очень широко на Беломорканале и на Волгоканале: всякий
социально-близкий, не желавший катать тачку, мог взять винтовку против своих
товарищей.
Не будем утверждать, что это был специальный дьявольский расчЈт на
моральное разложение народа. Как всегда в нашей полувековой новейшей
истории, высокая светлая теория и ползучая моральная низость как-то
естественно переплетались, легко обращаясь друг в друга. Но из рассказов
старых зэков известно, что самоохранники были жестоки к своим братьям,
тянулись выслужиться, удержаться в собачьей должности, иногда и сводили
старые счЈты выстрелом наповал.
Да это и в юридической литературе отмечено: "во многих случаях лишенные
свободы выполняют свои обязанности по охране колонии и поддержанию порядка
лучше, чем штатные надзиратели."11
Нет, скажите, -- чему дурному нельзя научить народ? людей?
человечество?..
Это цитата -- из 30-х годов, а Задорный подтверждает и о конце 40-х:
самоохранники были озлоблены к своим товарищам, ловили формальный повод и
застреливали. ПричЈм в Парме, штрафной командировке Ныроблага, сидела только
Пятьдесят Восьмая и самоохрана была из Пятьдесят Восьмой! Политические...
Рассказывает Владилен о таком самоохраннике -- Кузьме, бывшем шофере,
молодом парне лет двадцати с небольшим.

Страницы: (420) :  <<  ... 343344345346347348349350351352353354355356357358 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... И уже казалось, что гохштадтцам
никогда не смыть пятна позора, как новая эпоха принесла Южной Германии -
футбол.
Форварды Гохштадта возбуждали всеобщее удивление; они гнались за мячом
так же быстро, как их предки за убегавшими тиллингенцами. Мяч в ворота
противника они забивали с такой же непреодолимой силой, как тараны их
предков когда-то разбивали ворота города Тиллингена.
Сыгранность и спаянность всей команды гохштадцев, полубеков, полуцентра
и крыльев преодолевала живую преграду тел, закрывавшую путь к неприятельским
воротам. Однажды даже вышло так, что вместе с мячом они вбили в ворота
противника своего собственного бека.
Удары их были чудовищны. Мяч, который они вбили в ворота враждебной
команды, свалил голкипера, пробил сетку, оторвал ухо одному зрителю, убил
собаку, игравшую недалеко за полем, и сбил с ног шедшего там прохожего.
Это-один пример.
Второй пример: при матче "Гохштадт" против "Ингольштадта" гол, забитый
первыми, потребовал двух жертв,- голкипер и мяч испустили дух. Игру пришлось
прервать на десять минут, пока не пришел новый голкипер и не принесли новый
мяч.
Возвращаясь с поля, гохштадцы могли гордо распевать свой военный гимн:
Кто поцелуй срывает
С девичьих нежных губ,
Кто лучше гол вбивает,
Чем наш гохштадтский клуб?
Гоална, гоалиа, урр-ра!
В спортивной хронике их игру называли необычайно упорной, а одна
провинциальная газета писала в отчете об их последнем матче, что это был не
футбол, а страшный
суд. В другой газете писали, что встреча команд "Гохштадт" -
"Рингельсхайм" напоминает борьбу за Верден.
В осеннем сезоне гохштадтцы, зелено-голубые, могли похвастаться
следующими успехами: перебили ног-28 пар; сломали ребер-49; вывихнутых и
сломанных рук-13 пар; перебитых носов-52; сломанных лопаток-16; поврежденных
переносиц- 19; ударов в живот, сопряженных с выбытием противников из
строя-32; выбитых зубов-4 дюжины...

Ярослав Гашек (Jaroslav Hasek)   
«Футбольный матч»