Архипелаг ГУЛаг. Том 2 (части 3 и 4)

Фамилий не выдумываю!). А ниже строго
разделяясь, строго соблюдая перегородки, следует начальник лагеря, командир
конвойного дивизиона, другие чины треста, и офицеры лагеря, и офицеры
дивизиона, и где-то директор ОРСа, и где-то директор школы (но не учителя).
Чем выше, тем ревнивее соблюдаются эти перегородки, тем больше значения
имеет, какая баба к какой может пойти полузгать семячки (они не княгини, они
не графини, так тем оглядчивей они следят, чтобы не уронить своего
положения!). О, обречЈнность жить в этом узком мире вдали от других
чистопоставленных семей, но живущих в удобных просторных городах. Здесь все
вас знают, и вы не можете просто пойти в кино, чтобы себя не уронить, и уж,
конечно, не пойдЈте в магазин (тем более, что лучшее и свежее вам принесут
домой). Даже и поросЈнка своего держать как будто неприлично: ведь
унизительно жене такого-то кормить его из собственных рук! (Вот почему нужна
прислуга из лагеря.) И в нескольких палатах поселковой больницы как трудно
отделиться от драни и дряни и лежать среди приличных соседей. И детей своих
милых приходится посылать за одну парту с кем?
Но ниже эти разгородки быстро теряют свою резкость и значение, уже нет
придирчивых охотников следить за ними. Ниже -- разряды неизбежно
смешиваются, встречаются, покупают-продают, бегут занять очередь, ссорятся
из-за профсоюзных Јлочных подарков, беспорядочною перемежкою сидят в кино --
и настоящие советские люди и совсем недостойные этого звания.
Духовные центры таких посЈлков -- главная Чайная в каком-нибудь
догнивающем бараке, близ которой выстраиваются грузовики и откуда воющие
песни, рыгающие и заплетающие ногами пьяные разбредаются по всему посЈлку; и
среди таких же луж и мессива грязи второй духовный центр -- Клуб,
заплЈванный семячками, затоптанный сапогами, с засиженной мухами стенгазетой
прошлого года, постоянно бубнящим динамиком над дверью, с матерщиной на
танцах и поножовщиной после киносеанса. Стиль здешних мест -- "не ходи
поздно", и идя с девушкой на танцы, самое верное дело -- положить в перчатку
подкову. (Ну, да и девушки тут такие, что от иной -- семеро парней
разбегутся.)
Этот клуб -- надсада офицерскому сердцу. Естественно, что офицерам
ходить на танцы в такой сарай и среди такой публики -- совершенно
невозможно. Сюда ходят, получив увольнительную, солдаты охраны. Но беда в
том, что молодые бездетные офицерские жены тоже тянутся сюда, и без мужей. И
получается так, что они танцуют с солдатами! -- рядовые солдаты обнимают
спины офицерских жен, а как же завтра на службе ждать от них
беспрекословного подчинения? Ведь это выходит -- на равную ногу, и никакая
армия так не устоит! Не в силах унять своих жен, чтоб не ходили на танцы,
офицеры добиваются запрещения ходить туда солдатам (уж пусть обнимают жен
какие-нибудь грязные вольняшки!).

Страницы: (420) :  <<  ... 351352353354355356357358359360361362363364365366 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
- Эй! Как дела? - окликнул их человек в одежде грозового цвета. - Дома
есть кто? - Мальчишки одинаково помотали головами - Ладно. Ну, а как у вас с
монетой?
Головы снова качнулись вправо-влево.
- Добро, - кивнул торговец, сделал несколько шагов и остановился, сразу
ссутулившись. Что-то его встревожило... может, окна ближайшего дома, может,
тяжелое, холодное небо над городом. Он медленно повернулся, словно
принюхиваясь.
Ветер трепал ветки облетевших деревьев. Солнечный луч, отыскав просвет
в тучах, мгновенно вызолотил последние дубовые листья и тут же пропал, -
золото на дубах потускнело, потянуло сыростью. Все. Очарование исчезло.
Пришелец ступил на зеленый склон.
- Как звать тебя, парень? - спросил он.
Один из ребят, с головой, похожей на белый пух чертополоха, прищурился
и глянул на торговца глазом, блестящим, словно огромная капля летнего дождя
- Вилли, - представился он. - Вильям Хэллуэй /Хэллуэй - от англ. "Hallow"
(святой), отсюда же - "Halloween", канун Дня Всех Святых./.
Грозовой джентльмен слегка повернулся:
- А тебя?
Сосед Вилли даже не шелохнулся. Он лежал ничком на осенней траве,
глубоко задумавшись, словно ему еще только предстояло сотворить себе имя.
Волосы густые, настоящие лохмы цвета спелых каштанов, вид - отсутствующий,
глаза разглядывают что-то внутри, а цветом - как зеленый горный хрусталь.
Все. Сотворил. Небрежно ткнул сухую травину в рот.
- Джим Найтшед /Ночная тень (англ.)./.
Торговец понимающе кивнул.
- Найтшед. То самое имя.
- И в самый раз ему, - сказал Вилли. - Я родился за минуту до полуночи
тридцатого октября, а Джим через минуту после полуночи, стало быть, уже
тридцать первого.
- Аккурат в Хэллуин, - произнес Джим.
Несколько слов - но за ними крылись их жизни: гордость за матерей,
живущих по соседству, вместе спешащих в больницу, вместе приносящих миру
сыновей, минутой раньше светлого, минутой позже - темного...

Рэй Брэдбери (Ray Bradbury)   
«Надвигается беда»