Архипелаг ГУЛаг. Том 2 (части 3 и 4)

-- Так если советская власть будет иметь представителями таких
бандитов, как вы -- она распадется!
Анна кончила, и зал гулко зааплодировал (все вместе еще тогда не
боялись). И вечер на этом кончился. Лосев ничего не нашелся больше. К Анне
подходили, в гуще толпы жали руку и шептали: "Вы погибли, вас сейчас
арестуют. Но спасибо-спасибо! Мы вами гордимся, но вы -- погибли! Что вы
наделали?"
Дома еЈ уже ждали чекисты. "Товарищ учительница! Как ты бедно живЈшь --
стол, два стула и кровать, обыскивать нечего. Мы еще таких не арестовывали.
И отец -- рабочий. И как же при такой бедности ты могла стать на сторону
буржуазии?" ЧК еще не успели наладить, и привели Анну в комнаты при
канцелярии Особого Отдела, где уже заключен был белогвардейский полковник
барон Бильдерлинг (Анна была свидетелем его допросов и конца и потом сказала
жене: "Он умер честно, гордитесь!")
ЕЈ повели на допрос в комнату, где Лосев и жил, и работал. При еЈ входе
он сидел на разобранной кровати, в галифе и расстегнутой нижней рубахе и
чесал грудь. Анна сейчас же потребовала от конвойного: "Ведите меня назад!"
Лосев огрызнулся: "Хорошо, сейчас помоюсь, лайковые перчатки надену, в
которых революцию делают!"
Неделю она ждала смертного приговора в экстазе. Скрипникова теперь
вспоминает даже, что это была самая светлая неделя еЈ жизни. Если эти слова
точно понять -- можно вполне поверить. Это тот экстаз, который в награду
нисходит на душу, когда ты отбросил все надежды на невозможное спасение и
убежденно отдался подвигу. (Любовь к жизни разрушает этот экстаз.)
Она еще не знала, что интеллигенция города принесла петицию о еЈ
помиловании. (В конце 20-х это б уже не помогло, в начале 30-х на это бы
никто и не решился.) Лосев на допросах стал идти на мировую:
-- Столько городов брал -- такой сумасшедшей не встречал. Город на
осадном положении, вся власть в моих руках, а ты меня -- гробовщиком русской
культуры! -- Ну ладно, мы оба погорячились... Возьми назад "бандита" и
"хулигана".
-- Нет. Я и теперь о вас так думаю.
-- С утра до вечера ко мне лезут, за тебя просят. Во имя медового
месяца советской власти придется тебя выпустить...
ЕЈ выпустили. Не потому, что сочли выступление безвредным, а потому что
она -- дочь рабочего. Дочери врача этого бы не простили.3
Так Скрипникова начала свой путь по тюрьмам.
В 1922 году она была посажена в краснодарскую ЧК и просидела там 8
месяцев -- "за знакомство с подозреваемой личностью". В той тюрьме был
повальный тиф, скученность. Хлеба давали осьмушку (50 граммов!) да еще из
подмесей. При ней умер от голода ребЈнок на руках соседки, -- и Анна
поклялась при таком социализме никогда не иметь ребЈнка, никогда не впасть в
соблазн материнства.

Страницы: (420) :  <<  ... 405406407408409410411412413414415416417418419420

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

Лисео

Скажи сейчас.

Турин

Нет, придержу
Свое открытие в секрете.

Лисео

Дурак!

Турин

Изволите сердиться?

Лисео

Кто строит из еды секрет?

Турин

Иной, услышав мой ответ,
Способен был бы оскорбиться.

Лисео

Названье блюда, дурачина,
Лишь возбуждает аппетит.

Турин

Так знайте...

Лисео

Говори!.. Молчит!
Ну? Ну?

Турин

Холодная свинина.

Лисео

Названья нету благородней!
Приятность, звучность, сила в нем.
Итак, я вижу, не умрем
Голодной смертью мы сегодня.
А что добавим мы к свинине?

Турин

Кувшин вина.

Лисео

Да это - пир!
А если здесь найдется сыр -
Чего еще желать мужчине?

Турин

Ай-ай! Еда у жениха
Должна быть на последнем месте.

Лисео

Пока не прибыл я к невесте,
В чревоугодье нет греха.

Турин

Там сыты будем ли, - Бог весть...

Вега Карпио, Лопе Феликс де (Vega Carpio, Lope Felix de)   
«Дурочка»