Архипелаг ГУЛаг. Том 2 (части 3 и 4)

Вот что было самое тяжелое на каналах: от каждого требовали еще
чирикать. Уже в фитилях, надо было изображать общественную жизнь. Коснеющим
от голода языком надо было выступать с речами, требуя перевыполнения планов!
И выявления вредителей! И наказания враждебной пропаганды, кулацких слухов
(все лагерные слухи были кулацкие). И озираться, как бы змеи недоверия не
оплели тебя самого на новый срок.
Беря сейчас бесстыдные эти книги, где так гладко и восторженно
представлена жизнь обречЈнных, -- почти уже поверить нельзя, что это всерьЈз
писалось и всерьЈз же читалось. (Да осмотрительный Главлит уничтожил тиражи,
так что и тут нам достался экземпляр из последних.)
Теперь нашим Виргилием будет прилежный ученик Вышинского И. Л.
Авербах.30

Даже ввинчивая простой шуруп, надо вначале проявить старание: не
отклонить ось, не вышатнуть шуруп в сторону. А уж когда малость войдЈт --
можно и вторую руку освободить, только вкручивай да посвистывай.
Читаем Вышинского: "Именно благодаря воспитательной задаче наш ИТЛ
принципиально противоположен буржуазной тюрьме, где царит голое насилие".31
"В противоположность буржуазным государствам у нас насилие в борьбе с
преступностью играет второстепенную роль, а центр тяжести перенесЈн на
организационно-материальные, культурно-просветительные и
политико-воспитательные мероприятия".32 (Надо мозги наморщить, чтобы не
проронить: вместо палки -- шкала пайки плюс агитация.) И вот уже: "...успехи
социализма оказывают своЈ волшебное (! так и вылеплено: волшебное!) влияние
и на... борьбу с преступностью"33
Вслед за своим учителем поясняет и Авербах: задача советской
исправтрудполитики -- "превращение наиболее скверного людского материала
(сырье-то помните? насекомых помните? -- А. С.) в полноценных активных
сознательных строителей социализма".
Только вот -- коэффициентик... четверть миллиона скверного материала
легло, 12 с половиною тысяч активных сознательных освобождено досрочно
(Беломор)...
Да ведь это, оказывается, еще VIII съезд партии, в 1919 году, когда
пылала гражданская война, еще ждали Деникина под ОрЈл, еще впереди были
Кронштадт и Тамбовское восстание, -- VIII съезд определил: заменить систему
наказаний (то есть вообще никого не наказывать?) -- системой воспитания!
"Принудительного" -- теперь добавляет Авербах. И риторически (уже
припася нам разящий ответ) спрашивает: но КАК же? Как можно переделать
сознание в пользу социализма, если оно уже на воле сложилось ему враждебно,
а лагерное принуждение ощущается как насилие и может только усилить вражду?
И мы с читателем в тупике: ведь верно?..
Не тут-то было, сейчас он нас ослепит: да производительным осмысленным
трудом с высокой целью! -- вот чем будет переделано всякое враждебное или
неустойчивое сознание.

Страницы: (420) :  <<  ... 48495051525354555657585960616263 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
- Сколько? - вдруг заинтересовался Григорий Борисович.
- Очень много. Думаю, больше ста.
И затем:
- Вы под кроватью не смотрели?
- Я посмотрю, - сказал Григорий Борисович.
Писатель отодвинул кровать. Заглянул в кладовку. Порылся в ящиках
стола.
- Я завтра приду, - сказал Ариэль.
С этого дня началась ежедневная пытка. Рано утром к нему заходил
Ариэль:
- Я только хотел спросить насчет машины.
- Как сквозь землю провалилась, - жаловался писатель.
- Ничего, я вечером зайду.
В конце недели Григорий Борисович принял решение. Дневным автобусом
поехал в Монтиселло. Зашел в игрушечный магазин Плейленд. Выбрал машину за
сорок шесть долларов. Вернулся. Разыскал Ариэля и вручил ему большую,
довольно тяжелую коробку.
- Играй, - сказал он.
Мальчик смутился.
- Зачем? - говорил он, срывая пластиковую ленту. - Не беспокойтесь. Она
найдется...
А потом:
- К тому же это, в общем, другая машина. Капот не открывается.
- Капот? - переспросил Григорий Борисович. - А я и не заметил. Колеса,
думаю, на месте... Дверцы, руль...
- Это не та машина, - весело сказал Ариэль.
И положил ее в коробку. Поролоновые крепления вставил. Ленту приклеил
на старое место.
- Может, сойдет? - упавшим голосом выговорил писатель.
- Вы не беспокойтесь. Подумаешь, машина. У меня их штук двадцать пять.
Правда, у той был капот. И фары.
- У этой тоже фары.
- У той были никелированные... Она найдется. Вы на кухне смотрели?
- Смотрел.
- А за плитой?
- За плитой еще не смотрел.
- Может, она там?
Григорий Борисович вынул из стола рейсшину. Долго водил ею за газовой
плитой. Выкатил оттуда россыпь дряни, напоминавшей экскременты.
- Не густо, - сказал писатель.
- Найдется, - в который раз повторил Ариэль...
Короче, лето превратилось в ад. Ариэль появлялся, как тень отца в
"Гамлете". Ужасом веяло на писателя от его слов:
- Не беспокойтесь. Она найдется...

Довлатов Сергей Донатович   
«Игрушка»