Архипелаг ГУЛаг. Том 2 (части 3 и 4)

Нежностей нет, но никто и не падает. Работал я
у таких бригадиров -- у Синебрюхова, у Павла Боронюка. Если этот список
подбирать -- и на него страниц пошло бы много. И по многим рассказам
совпадает, что чаще всего такие хозяйственные разумные бригадиры -- из
"кулацких" сыновей.
А что же делать? Если бригаду неотклонимо навязывают, как форму
существования -- то что же делать? Приспособиться как-то надо? От работы
гибнем, но и не погибнуть можем только через работу. (Конечно, философия
спорная. Верней бы ответить: не учи меня гибнуть как ты хочешь, дай мне
погибнуть как я хочу. Да ведь всЈ равно не дадут, вот что...)
Неважный выбор бывает и бригадиру: не выполнит лесоповальная бригада
дневного задания в 55 "кубиков" -- и в карцер идЈт бригадир. А не хочешь в
карцер -- загоняй в смерть бригадников. Кто кого смога', тот того и в рога.
А два начальства удобны лагерям так же, как клещам нужен и левый и
правый захват, оба. Два начальства -- это молот и наковальня, и куют они из
зэка то, что нужно государству, а рассыпался -- смахивают в мусор. Хотя
содержание отдельного зонного начальства и сильно увеличивает расходы
государства, хотя по тупости, капризности и бдительности оно часто
затрудняет, усложняет рабочий процесс, а всЈ-таки ставят его, и значит тут
не промах. Два начальства -- это два терзателя вместо одного, да посменно, и
поставлены они в положение соревнования: кто из арестанта больше выжмет и
меньше ему даст.
В руках одного начальства находится производство, материалы,
инструмент, транспорт, и только малости нет -- рабочей силы. Эту рабочую
силу каждое утро конвой приводит из лагеря и каждый вечер уводит в лагерь
(или по сменам). Те десять или двенадцать часов, на которые зэки попадают в
руки производственного начальства, нет надобности их воспитывать или
исправлять, и даже если в течение рабочего дня они издохнут -- это не может
огорчить ни то, ни другое начальство: мертвецы легче списываются, чем
сожженные доски или раскраденная олифа. Производственному начальству важно
принудить заключЈнных за день сделать побольше, а в наряды записать им
поменьше, ибо надо же как-то покрыть губительные расходы и недостачи
производства: ведь воруют и тресты, и СМУ, и прорабы, и десятники, и
завхозы, и шофера, и меньше всех зэки, да и то не для себя (им уносить
некуда), а для своего лагерного начальства и конвоя. А еще больше гибнет от
беспечного и непредусмотрительного хозяйствования, и еще от того, что зэки
ничего не берегут тоже, -- и покрыть все эти недостачи один путь:
недоплатить за рабочую силу.
В руках лагерного начальства -- только рабсила (язык знает, как
сокращать!). Но это -- решающее. Лагерные начальники так и говорят: мы можем
на них (производственников) нажимать, они нигде не найдут других рабочих.

Страницы: (420) :  <<  ... 82838485868788899091929394959697 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

.....

Предметы из далекого прошлого Киплинг находил прямо в окрестностях
своего дома. Например, когда копали колодец, на глубине восьми метров
нашли стершуюся ложку времен Кромвеля, ниже -- часть лошадиной упряжи
времен римлян. По рассказам старожилов, иногда попадались и каменные
наконечники для стрел, относящиеся к каменному веку. "Неподалеку, --
вспоминал в конце жизни Киплинг, -- находилась длинная, покрытая зеленью
гора из шлака, -- все, что осталось от очень древней кузницы, работавшей
еще при римлянах и с тех пор без остановки до середины восемнадцатого
века... Каждый метр этого уголка был полон живыми призраками и тенями".
Работающая мельница, развалины кузницы, сохранившиеся дороги, построенные
еще римлянами, археологические находки во дворе -- все это навевало мысли
о прошлом и так или иначе вошло в будущие книги.
Постепенно стал рождаться замысел книги об этой земле, о том, как
современный национальный характер англичан корнями уходит в историю, как
прошлое незримо присутствует в настоящем, связано с ним тысячью нитей.
Причем прошлое -- взятое не из учебников истории, а из окружающей жизни и
семейных традиций. Интересен в этом плане образ старика Хобдена,
второстепенного, на первый взгляд, персонажа, не связанного с основным
действием сказок. Именно он, вскормленный своей землей, знающий ее тайны,
чувствующий себя соединенным с прошлым, выступает в глазах автора
воплощением преемственности поколений. Киплинг во всех сказках настойчиво
подчеркивает сходство прошлого с настоящим: сходство привязанностей и
предрассудков людей разных эпох, их характеров и привычек (сравните,
например, мистера Дадни и "Купившего Нож" в сказке "Нож и Белые Скалы"),
сходство даже природных и погодных условий ("День тогда был такой же, как
сегодня" -- "Холодное Железо").
Киплинг подчеркивает преходящий характер государственных и политических
образований: "Что царства, троны, столицы / У времени в глазах?..

Киплинг Редьярд (Kipling Rudyard)   
«Сказки Старой Англии»