Бодался теленок с дубом

) - Соболев рыдает, а я рад, что не дали.
Мне позор бы был. - (Неискренно).
Я:
- Конечно позор, в такой компании!
Итак, хотя 8 месяцев мы не виделись и были как бы в
разрыве, и в начале он меня встретил с обиженностью, и была
взаимная боязнь новой обиды, боязнь неловко коснуться, -
теперь свободно потёк разговор, интересный для него и для
меня: моя цель всегда была, чтоб они хоть добровольный-то
намордник сняли.
А. Т. подробно стал рассказывать, почему он не подал в
отставку из-за Дементьева и Закса; как те сами отговаривали
его; как наверху ему сказали: ваша отставка была бы
поступком антипартийным. И ещё рассказывал благодушно, как
он хорошо и умно перестроил редакцию журнала, как одним и
тем же (?) выражением "сочту за честь" приняли его
предложение войти в редакцию Дорош, Айтматов и Хитров. А ещё
- как накануне прошло обсуждение журнала в секретариате
союза (после ругательной статьи в "Правде"): вопреки
ожиданиям благопристойно и благополучно.
И после такого огляда не горе изо всего выстроилось, а
радость: в который раз журнал проявил свою непотопляемость!
А что бы иначе? А иначе сомкнулись бы волны и погас бы
светоч.
Но на этом светло-розовом небе вот что беспокоило А. Т.:
вчера на секретариате Г. Марков сказал, что "Раковый корпус"
уже напечатан на Западе. И грозно посмотрел на меня Главный
редактор. (Вырастил бороду... Не сам ли и "Крохотки" отдал
за границу?.. Всё сходилось против меня остриём.) Тут
напомнил мне А. Т. по праву старшего, что даже некий
(безымянный) буржуазный орган (ближе к моему беспартийному
пониманию он давал более понятный авторитет) написал, что
конечно Солженицына был бы недостоин образ действий
Синявского и Даниэля.
Я ответил:
- Сам я не собираюсь посылать за границу ничего. Но от
соотечественников скрывать своих книг не буду. Давал им
читать, даю и буду давать!
А. Т. вздохнул. Но признал разумно:
- В конце концов, это - право автора.
(В начале начал!!)
А откуда мог пойти слух? Пытался я ему объяснить. Одна
глава из "Корпуса", отвергнутая многими советскими
журналами, действительно напечатана за границей - именно,
центральным органом словацкой компартии "Правда". Да,
кстати! я же дал на днях интервью словацким корреспондентам,
вам рассказать? Да! я ведь в ноябре дал интервью японцу, я
вам не рассказывал... ("Слышал, - хмуро кивнул Твардовский.
- Вы что-то незаконное передали в японское посольство...")
Да! ведь мы же восемь месяцев не виделись, а завтра А. Т.
едет в Италию, и надо ему быть осведомлённым о моём новом
образе действий: я ведь совсем иначе себя теперь веду!
Дайте-ка расскажу!..
Но - всякий интерес потерял А. Т. к нашему разговору.

Страницы: (394) :  <<  ... 108109110111112113114115116117118119120121122123 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... В расчете на интервью,
симпозиумы, лекции, торжественные приемы. Полагаю, он сгодился бы и для
Нобелевской церемонии. Дальше - поплиновая рубашка и туфли, завернутые в
бумагу. Под ними - вельветовая куртка на искусственном меху. Слева - зимняя
шапка из фальшивого котика. Три пары финских креповых носков. Шоферские
перчатки. И наконец - кожаный офицерский ремень.
На дне чемодана лежала страница "Правды" за май восьмидесятого года.
Крупный заголовок гласил: "Великому учению - жить!". В центре - портрет
Карла Маркса.
Школьником я любил рисовать вождей мирового пролетариата. И особенно -
Маркса. Обыкновенную кляксу размазал - уже похоже...
Я оглядел пустой чемодан. На дне - Карл Маркс. На крышке - Бродский. А
между ними - пропащая, бесценная, единственная жизнь.
Я закрыл чемодан. Внутри гулко перекатывались шарики нафталина. Вещи
пестрой грудой лежали на кухонном столе. Это было все, что я нажил за
тридцать шесть лет. За всю мою жизнь на родине. Я подумал - неужели это все?
И ответил - да, это все.
И тут, как говорится, нахлынули воспоминания. Наверное, они таились в
складках этого убогого тряпья. И теперь вырвались наружу. Воспоминания,
которые следовало бы назвать - "От Маркса к Бродскому". Или, допустим - "Что
я нажил". Или, скажем, просто - "Чемодан"...
Но, как всегда, предисловие затянулось.


КРЕПОВЫЕ ФИНСКИЕ НОСКИ



Эта история произошла восемнадцать лет тому назад. Я был в ту пору
студентом Ленинградского университета.
Корпуса университета находились в старинной части города. Сочетание
воды и камня порождает здесь особую, величественную атмосферу. В подобной
обстановке трудно быть лентяем, но мне это удавалось.
Существуют в мире точные науки. А значит, существуют и неточные. Среди
неточных, я думаю, первое место занимает филология. Так я превратишься в
студента филфака.
Через неделю меня полюбила стройная девушка в импортных туфлях. Звали
ее Ася.
Ася познакомила меня с друзьями...

Довлатов Сергей Донатович   
«Чемодан»