Бодался теленок с дубом

Уже то для него было явной радостью, что в
две двери он имел возможность пропустить меня вперед себя. В
полузале с кариатидами и лепкой Марков с хитреньким
мягеньким полубабьим лицом швырнул телефонную трубку, увидав
наконец под сводами союза самого дорогого и желанного гостя.
Из какой-то потайной, не сразу заметной, двери вышел
Сартаков. Но этот нисколько не был мне рад, и вообще все
часы просидел с безразличной угрюмостью. А ещё ждали
Соболева, тот же метался у себя на Софийской набережной, да
не было свободной машины доехать, а другого пути он не знал.
Я спросил, нет ли графина с водопроводной водой - и тут же
та же потайная дверь раскрылась, и горничная из какого-то
заднего тайного кабинета стала таскать на огромный
полированный стол фруктовые и минеральные воды, потом
крепкий чай с дорогим рассыпчатым печеньем, сигареты и
шоколадные трюфели (народные денежки...). Начался гостиный
разговор: о том, что это - дом Ростовых и как его берегут; и
как графиня Олсуфьева, приехав из заграницы, просила его
осмотреть (со смаком выговаривал Воронков "графиню",
представляю, как он перед ней вертелся - и как бы ту графиню
пошёл расстреливать в 17-м); и что за тканые портреты
Толстого (18 миллионов петель), Пушкина и Горького украшают
стены этого полузала. От моей спины до окна, открытого в
знойный неподвижный день, было метров шесть. Но сохранение
моей драгоценной жизни так волновало Воронкова, что
вкрадчиво он осведомился, не дует ли мне, а то у них
"коварная комната".
За время этой болтовни я выложил перед собою на стол
два-три старых моих письма - Брежневу и в "Правду". Белые
листы с неизвестным машинописным текстом невинно легли на
коричневый стол, но ужасно взволновали Маркова, сидящего по
другую сторону. Он так, наверно, понял, что какую-то ещё
новую бомбу я положил, сейчас оглашу, и нетерпение не давало
ему сил дождаться удара: он должен был прочесть! Нарушая
весь приличный тон беседы, он выкручивал шею и выворачивал
глаза.
Пришел Соболев - и Марков начал так: на съезде нельзя
было разобрать моего письма, у съезда была "своя напряжённая
программа". К сожалению письмо стало фактом не внутреннего,
а международного значения и задевает интересы нашего
государства. Надо разобраться и найти выход. (Чем дальше,
тем больше это станет главной мелодией: как нам выйти из
положения? помогите найти выход!)
Коротко сказал и беспокойно смотрел на меня. Тем же
гостиным тоном, как мы говорили об особняке Ростовых, я
осведомился, не будет ли им интересно "узнать историю этого
письма". Оказывается - да, очень интересно. Тогда я длинно
стал рассказывать историю всех клевет на меня, и как я
возражал, и как вот письма посылал (трясу ими, Маркову
отлегло).

Страницы: (394) :  <<  ... 116117118119120121122123124125126127128129130131 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...ой не иначе еще мальцом заслышит от кого V или X слов любую молвь запоминает повторяет и как говорят в Тердоне Торшоне и как говорят в Гави и даже как говорят в Медаолануме Милане а там вообще не поймешь чего

вообще когда я встретил немчуру вообще когда я встретил первых немцев они сидели осадой у Тортоны все пьяные в забубённые говорили rausz и min got и я через пол дня говорил raus и Maingot так точно

и они говорили Kind поищи ка нам хорошую Frouwe будем с нe й fiki -fuki

я спросил что это Frouwe они в ответ domina dauna donna femina ну ферштейн и делали руками такие большие Tette а у них в лагерях с феминами просто schwach

все тортонские Frouwe сидят внутри а они снаружи и когда будет город ихний то аллее гут зер гут но покамест schlecht ни одной изловить негде добавляли такие анафемы что даже у меня мурашки по спине

вы дермовые швабы говорил я

так я и привел Frouwe дожидайтесь обходитесь в свои кулаки

мамма миа могли вообще убить

мамма миа mater mea вообще я латынь крепко знаю учился читать по латынским фолиантам понимать понятно но писать не силен когда писать какие вербумы

ну просто чума не вспомню когда он equus когда он equum а вот у нас в фраскете как скажут Конь то значит Конь а писать никогда не ошибутся потому как никто не пишет потому как никто и читать то не умеет

но тогда мне повезло алеманы меня не тронули

потому как раз явились milites кричали быстро быстро пошли опять в атаку начался такой содом мамма миа я не понял ни белъмеса луконосцы туда щитоносцы сюда трубы трубят башни вышиной в Бормидские дубы движутся колесным ходом



на башнях тех застрельщики

на башнях ядерные запасы

понизу milites катят ту башню с колесами

по тем milites бьют стрелы как град

milites кидают камни здоровенным черпаком с пружина ми прямо по-над у меня над головой у меня свистят все



те эякулы которые тортонцы эякулируют из города ох баталия

я тогда залег под куст и два часа повторял virgine sancta помилуй мя все успокоилось стали бежать мимо меня новые milites говоря по павийски что поубили толико тортонцев река танаро красна от кро..

Эко, Умберто (Eco, Umberto)   
«Баудолино»