Бодался теленок с дубом

Марков (страдательно):
- Ну что ж, это - упрёки, а главное как теперь быть?
(И все дробным эхом: как быть!)
Марков:
- Вы, находящийся в самой гуще политики, посоветуйте!
Я (с изумлением):
- Какая политика! Я - художник!
Воронков:
- Да ведь как передают! - по два раза в одну передачу!
(Врёт, но я не могу возражать я же западною радио не
слушаю.) Израиль - ваше письмо! Израиль - ваше письмо! Да
читают как! - мастера художественною чтения!
Марков (язвительно):
- А всё-таки в вашем письме есть маленькая неточность.
Одна маленькая неточность? В письме, где я головы рублю
им начисто! Где на камни разворачиваю их десятилетия?..
- Какая же?
Марков:
А вот: что "Новый мир" отказался печатать "Раковый
корпус". Он не отказывался.
Это Твардовскии им так говорил. Он так помнит! Он
честно, он искренно помнит так об этом: мы уже в редакции с
ним сегодня толковали: "А. И., когда я вам отказывал?" - "А.
Т.! Да вы же взяли 2-ю часть в руки, подняли и говорите:
даже если бы всё зависело от одного меня." Нет, не помнит.
И что я "ничего не хочу забыть", и что у меня "ничего
святого нет" - забыл: "Может быть о какой-нибудь странице
шла речь. А всю 2-ю часть я не отказывал."
Сейчас Твардовский сидит в стороне, курит и с серьёзно
внимательным видом наблюдает наш спектакль. Подошло, что все
на него оглянулись.
Твардовский:
- Ну, погорячились, чего не сказали оба. Это был, так,
разговор, а редакция вам не отказала.
"Так, разговор", которым едва не закончились все наши
отношения.
Твардовский:
- Сейчас вся редакция согласна печатать весь "Раковый
корпус". Там расхождение с автором у нас на полторы-две
страницы, не стоит и говорить.
Полторы две! Помнится, целые главы вычёркивали, целых
персонажей. Но всё изменилось - победители не судимы. Первый
раз в жизни я могу применить эту пословицу к себе.
A. T. почувствовал заминку и - что же за молодец! откуда
в нём эта расторопность и это умение! - вдруг тоном
отечески-суровым, с торжественностью:
- Но в редакции я не задал вам, А. И., одного важного
вопроса. Скажите, как по-вашему, могут ли "Раковый корпус" и
"Круг первый" достичь Европы и быть опубликованными там?
Это нам в цвет. Такие вопросики давайте.
Я:
- Да, "Раковый корпус" разошёлся чрезвычайно широко. Не
удивлюсь, если он появится за границей.
Кто-то (сочувственно):
- Да ведь переврут, да вывернут!
(Не больше, чем ваша цензура.)
Соболев (ужасаясь попасть в такое беззащитное
положение):
- Да ещё какие порядки объявили: принимают к печати даже
рукописи, пришедшие через третьих лиц, а за авторами, видите
ли, сохраняют гонорары.
Кто-то:
- Но как случилось, что "Корпус" так разошёлся?
Я:
- Я давал его на обсуждение писателям, потом в несколько
редакций, и вообще всем, кто просил.

Страницы: (394) :  <<  ... 118119120121122123124125126127128129130131132133 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Но теперь мы имеем дело с людьми, которые убивают сами себя. Что тут поделаешь? Система наказания тоже изменилась. До 11 сентября Америка еще была убеждена в том, что смертная казнь кроет в себе потенциал устрашения. Но как можно испугать людей, которые врезаются на самолете в высотный дом? И если это война, то она не направлена ни против конкретного противника, ни против какой-то территории. Это меняет и облик армии. Даже генералы в эти дни уже больше не уверены относительно задач, которые следует выполнять армии.

"FR": Спектр восприятия понятия широк: президент США Буш (Bush) сказал, что США находятся в состоянии "войны". Немецкий канцлер Герхард Шредер (Gerhard Schroeder) говорит осторожно о "Войне, объявленной христианскому миру", французский премьер Лионель Жоспен (Lionel Jospen) не хочет все это назвать "войной", а итальянский премьер Сильвио Берлускони (Silvio Berlusconi) разделяет точку зрения американцев.

Эко: Это связано с их интересами. Один пример: я слышал, что башни Международного торгового центра были застрахованы на случай террористических актов на миллиарды долларов. У владельцев башен сейчас, наверняка, нет интереса в том, чтобы говорить о войне. Выбор слов, разумеется, совершенно ничего не меняет в страшных событиях, все равно - называть ли удар войной, терроризмом или возвращением ко временам варварства. Государства НАТО, конечно, сейчас должны активно заняться определением понятий "война" и "нападение". Если бы террористы прибыли из Германии-

"FR": Некоторые из предполагаемых террористов учились в Германии.

Эко: Я знаю. Тем не менее, никто теперь не ждет удара США по Германии. В настоящее время можно наблюдать очень деликатную "войну языка". Мы находимся на поворотном пункте, речь идет о том, чтобы сформулировать правила на будущее. Что дает сегодня Женевская конвенция со своими объяснениями понятия "война".

"FR": Вы используете слово "война"?

Эко: Это вид войны, "необъявленной войны". Вы замечаете в этом, что в нашей жизни все поставлено с ног на голову.

"FR": В чем это выражается в Вашем случае?

Эко: Когда сегодня я поднялся в самолет в Вене, напротив меня оказался джентльмен, который выглядел как араб: черные волосы, длинная борода...

Эко, Умберто (Eco, Umberto)   
«Мы будем бомбить и Багамы (Frankfurter Rundschau, Германия)»