Бодался теленок с дубом

"Да может никакого времени скоро не
останется!" - сверкнул он грозно. Он вот чего боялся,
умелого сдержанного Лакшина призвал и с ним вместе готовился
меня уговорить и настроить, чтоб я был сдержан там, чтоб не
выскакивал, не сшибался репликами, не взрывался от гнева -
ведь заклюют, ведь тогда я пропал, они же все опытные
петухи.
Столько времени мы знакомы с А. Т. - и совсем друг друга
не знаем!..
- Открою вам тайну, - сказал я им. - Я никогда не выйду
из себя, это просто невозможно, в этом же лагерная школа. Я
взорвусь - только по плану, если мы договоримся взорваться,
на девятнадцатой минуте или - сколько раз в заседание. А нет
- пожалуйста, нет.
Если б так!.. Но А. Т. мне не верил. Он-то знал, как
вытягивают жилы на этих заседаниях, как ставят подножки,
колют в задницу, кусают в пятку. Невыгодность расположения
состояла для нас в том, что они читали "Пир победителей",
обсуждали "Пир", хотели говорить только о "Пире" и бить по
"Пиру" и "Пиром" - меня. А надо было заставить их замолчать
о "Пире" и говорить о "Корпусе".
Всё же мы разработали, как я должен сбивать "Пир", не
прерывая ни одного оратора.
Два дня я ещё имел время, в тишине, - но уже мысленно в
бою. То, что могут мне сказать, спросить, как наброситься -
так и выступало со всех сторон из воздуха, изводило меня
преждевременно, вызывало на ответы. Я записывал возможные
реплики - и из них сама стала складываться речь. Никогда в
жизни не готовил я письменной речи дословно, презирал это
как шпаргальство - а вот написал. Конечно, я не мог
предусмотреть точно всех задёвок, которыми меня встретят, но
на наших собраниях и не привыкли, чтоб речи точно
соответствовали друг другу, ведь чаще говорят мимо, кому что
важней, и никто не удивляется.
Готовиться к этой первой (но тридцать лет я к ней шёл!)
схватке мне, собственно, не было трудно: и потому, что очень
уж отчётливо я представлял свою точку зрения на всё, что
только могло шевельнуться под их теменами; и потому что на
самом деле предстоящий секретариат не был для меня решилищем
судьбы моей повести: пропустят ли они "Раковый корпус" или
не пропустят - они всё равно проиграли. Равно не нужен мне
был этот секретариат и как аудитория: бесполезно было
пытаться воистину их переубедить. Всего только и нужно было
мне: прийти к врагам лицом к лицу, проявить непреклонность и
составить протокол. В конце концов - ещё бы им меня не
ненавидеть! Ведь я - отрицание не только их лжи, но и всей
их лукавой прошлой, нынешней и будущей жизни.
И всё-таки, готовясь к этому копьеборству, я к концу
уставал и хотелось снять избыточное, нетворческое, совсем не
нужное мне напряжение. А чем? Лекарствами? Простая мысль -
перед вечером немного водки. И сразу смягчались контуры, и
ничто уже не дёргало меня к ответу и огрызу, и сон
спокойный.

Страницы: (394) :  <<  ... 124125126127128129130131132133134135136137138139 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... И тем не менее, как видите, мне
приходится носить английскую шинель (которая, к слову сказать, совершенно
не греет) и каждую минуту быть готовым к тому, чтоб оказаться в эшелоне,
или еще к какой-нибудь неожиданности военного характера. Плюньте на
свидетельства! Не до них теперь! Вы сами только что так безотрадно рисовали
положение дел...
Тут господин с жаром залепетал бы дальше и стал бы доказывать, что он,
собственно, уже взят на учет и работает на оборону там-то и там-то.
- Стоит ли говорить об учете, - ответил бы я, - попасть на него
трудно, а сняться с него и попасть на службу на фронт - один момент!
Что же касается работы на оборону, то вы... как бы выразиться...
Заблуждаетесь! По всем внешним признакам, по всему вашему поведению видно,
что вы работаете только над набивкой собственных карманов царскими и
донскими бумажками. Это, во-первых, а во-вторых, вы работаете над
разрушением тыла, шляясь по кофейным и кинематографам и сея своими
рассказами смуту и страх, которыми вы заражаете всех окружающих.
Согласитесь сами, что из такой работы на оборону ничего, кроме пакости,
получиться не может!
Нет! Вы, безусловно, не годитесь для этой работы. И единственно, что
вам остается сделать, это отправиться на фронт!
Тут господин стал бы хвататься за соломинку и заявил, что он
пользовался льготой (единственный сын у покойной матери, или что-то в этом
роде), и наконец, что он и винтовки-то в руках держать не умеет.
- Ради Бога, - сказал бы я, - не говорите вы ни о каких льготах.
Повторяю вам, не до них теперь!
Что касается винтовки, то это чистые пустяки! Уверяю вас, что ничего
нет легче на свете, чем выучиться стрелять из винтовки. Говорю вам это на
основании собственного опыта. Что же касается военной службы, то что ж
поделаешь! Я тоже не служил, а вот приходится... Уверяю вас, что меня
нисколько не привлекает война и сопряженные с нею беспокойства и бедствия.
Но что поделаешь! Мне самому не очень хорошо, но приходится привыкать!..

Булгаков Михаил Афанасьевич   
«В кафе»