Бодался теленок с дубом

И вот ещё в одном я понял Твардовского: а ему
тридцать пять лет чем же было снимать это досадливое,
жгущее, постыдное и бесплодное напряжение, если не водкой?..
Вот и брось в него камень. (Разговора о своих выпивках он
очень не любил. Ему скажешь: "Должны же вы себя поберечь, А.
Т.!" - отводит недовольно. И о куреньи его безостановном
пытался я ему говорить, пугал Раковым корпусом -
отмахивается.)
Мой план был такой: единственное, чего я хочу от
заседания - записать его поподробней. Это даст мне
возможность и головы не поднять, когда будут трясти надо
мной десницами и шуями - "скажите прямо - вы за социализм
или против?!", "скажите прямо - вы разделяете программу
союза писателей?". Это и их не может не напугать: ведь д_л_я
ч_е_г_о--т_о я строчу? ведь к_у_д_а--т_о это пойдёт? Они
поосторожней станут выражения выбирать - они не привыкли,
чтоб их мутные речи выплёскивали под солнце гласности.
Я заготовил чистые листы, пронумеровал их, поля очертил
- и в назначенные 13.00 22-го сентября вошёл в тот самый
полузал с кариатидами. А у них уже был густой, надышанный и
накуренный воздух, дневное электричество, опорожнённые
чайные стаканы и пепел, насыпанный на полировку стола - они
уже два часа до меня заседали. Не все сорок два были:
Шолохову было бы унизительно приезжать; Леонову - скользко
перед потомками, он рассчитывал на посмертность. Не было
ядовитого Чаковского (может быть, тоже из
предусмотрительности) и яростного Грибачёва. Но свыше
тридцати секретарей набилось, и три стенографистки заняли
свой столик. Я сдержанно поздоровался в одну и в другую
сторону и стал искать место. Как раз одно и было свободно. И
оказалось оно рядом с Твардовским.
Терпеливо прослушав обиженное фединское вступление
("Изложение" секретариата, [4]) я уловил те единственные
пять секунд заминки, когда он слюну глотал, готовился дать
кому-то слово, - и елейным голоском попросил:
- Константин Александрович! Вы разрешите мне два слова
по предмету нашего обсуждения?
Не заявление! не декларация! только два безобидных
слова! - и по предмету же обсуждения... Как важно было их
вырвать! Я просил так невинно - Федин галантно разрешил.
И тогда я торжественно встал, раскрыл папку, достал
отпечатанный лист, и с лицом непроницаемым, а голосом,
декламирующим в историю, грянул им своё первое заявление,
отводящее "Пир победителей" - но не покаянно, а обвинительно
- их всех обвиняя в многолетнем предательстве народа!!!
Я потом узнал: у них уже было расписано, кто за кем и
как начнут меня клевать. Они уже стояли в боевых порядках,
но прежде их условного звонка - я дал в них залп из ста
сорока четырех орудий, и в клубах дыма скромно сел (копию
декларации отдав через плечо стенографисткам).

Страницы: (394) :  <<  ... 125126127128129130131132133134135136137138139140 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

Склонились у ног его боги и бесы,
Ведь даже они не поверили смерти.
Гитара под утро озябнет без песни.
Согрейте ее -- бога ради! Согрейте!

начало августа 1980 г.


Никита Высоцкий
x x x

Пророков нет в отечестве моем,
А вот теперь ушла и совесть.
Он больше не споет нам ни о чем,
И можно жить, совсем не беспокоясь.

Лишь он умел сказать, и спеть умел,
Что наших душ в ответ дрожали струны.
Аккорд его срывался и звенел,
Чтоб нас заставить мучаться и думать.

Он не допел, не досказал всего,
Что было пульсом и в душе звучало,
И сердце разорвалось от того,
Что слишком долго отдыха не знало.

Он больше на эстраду не взойдет
Так просто, вместе с тем и так достойно.
Он умер! Да! И все же он поет,
И песни не дадут нам жить спокойно.

июль--август 1980
г.Москва

Неизвестный автор
Памяти Владимира Высоцкого

Вот уже сорок дней, как к могиле мы этой приходим...
И в молчаньи стоим, скорбно головы вниз наклоня,
Словно ждем еще песен, которые стонут в народе,
Но в мозгу одна мысль: "Не услышать нам больше тебя!.."

А на лицах вопрос: "Почему? Отчего так случилось?"
Может, мы виноваты и не сберегли?!
Лишь в ответ -- тишина... Тихий шепот стихов у могилы...
И у каждого в сердце кусок своей личной и общей вины!

"Как ты жил? Чем ты жил?" -- ты с экрана нам улыбался...
Иногда доставался нам в театр на Таганку случайный билет,
И у каждого диск, напетый тобой, оставался... --
Вот и все! А теперь у нас даже и этого нет!

Мы приходим сюда, засыпая могилу цветами,
И часаши стоим здесь, обиду и боль затая...
Мысли в сердце рифмуются только одними стихами...
Что еще рассказать всем? Что забыли сказать про тебя???

Не обидно ли разве, когда молодыми уходят?!.
В 40 лет человек полон жизни и творческих сил,
И талант через край! Эх, Володя, Володя!!!
Ведь ты правду любил -- значит, жизнь ты подавно любил!

Тишина... Тихо падает лист на промокшую землю...
Скорбь природы выплакивается проливным, моросящим дождем...

Высоцкий Владимир Семенович   
«Стихи, посвященные В.Высоцкому»