Бодался теленок с дубом

Я:
- По содержанию моё, оформление - не моё, а как это к
вам попало?
- На границе задержали.
Я (очень укоризненно):
- На границе?! - (Качаю головой) - Это ведь - для
внутреннего употребления.
Он:
- Вот именно.
Пауза, в обоюдном сокрушении. Я ведь ничего не знаю, ни
о Страде, ни о ком, нельзя сделать ошибочного движения,
фигуру тронешь - ходи.
Тогда пожилой уже из кармана изящно украдчивым движением
достаёт конверт и подаёт мне с превосходной любезностью.
- А это?
И - впились в меня четыре глаза! Да зрячий и я: почерк
на конверте мой, и даже обратный адрес рязанский, ещё и
лучше - значит, не прятался. Но теперь надо быстро хватать
фигуру, а то опять неестественно будет, называй сам.
- Как - у Витторио Страды? вы - взяли! Боже мой, что вы
наделали! Что вы наделали! Зачем же вы это сделали!
Пожилой (благородно):
- Это - по нашим правилам. Ведь конверт был распечатан.
Вот если бы он был запечатан - мы бы ни в коем случае не
стали его открывать!
- А - что же?
- Мы бы сказали пассажиру - бросьте при нас в почтовый
ящик...
(А из того почтового ящика труба идёт, конечно, к ним в
заднюю комнату.)
- ...Ну, а уж если распечатано - мы смотрим, и вот видим
такое дело - от вас... Надо выяснить... А я "Изложением"
трясу:
- Скажите, а вот с этим материалом вы познакомились?
Пожилой, не так уверенно:
- Д-да.
- У вас там много людей работает? Мне бы хотелось, чтоб
как можно больше с ним познакомились! чтоб вы были в курсе
литературной жизни.
- Н-ну, не все у нас прочли, - всё-таки обнадеживает
меня майор, значит похватывали!
- Так вот, - приступаю я к нему уже плотней. - Вы теперь
понимаете, что делается? Происходит какая-то тёмная игра:
какие-то мрачные силы продали мою вещь за границу. Теперь я
пытаюсь остановить это проституирование нашей литературы...
- Почему проституирование?
- А как же? Произведение наше - продаётся, там
искажается, а каким словом это назвать? - и мне не дают
возражать! Я пишу в одну газету, в другую, обещают - и не
печатают! Тогда я протестую в "Ле Монд", сдаю письмо на
почту, заказным с обратным уведомлением - перехватывают...
- Откуда вы знаете, что перехватывают?
- Ну, если обратное уведомление за месяц не вернулось -
что я должен думать?.. Надеялся на "Униту" - в "Уните"
почему-то тоже нет. А теперь - мне понятно! теперь всё
понятно... Что ж вы наделали?.. Кому ж вы на руку играете?..
Надо же: тотчас разобраться, и это письмо дослать
Витторио Страде с извинениями, чтоб они его успели
напечатать.
Он ещё держится:
- Нет, простите, у нас правила...
Я (с лёгкостью, сочувствием, да просто как между
советскими партийными людьми):
- Товарищи! Ну, я не хочу вас называть чиновниками, вы
понимаете? Не хочу думать о вас так плохо.

Страницы: (394) :  <<  ... 146147148149150151152153154155156157158159160161 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Пьер давно уже спал, когда в одиннадцать часов погасло последнее
освещенное окно господского дома. Иоганн Верагут возвращался пешком из
города далеко за полночь; он провел вечер со своими знакомыми в ресторане.
Пока он шел, в теплой атмосфере облачной летней ночи растворились запахи
вина и сигаретного дыма, улетучились взрывы возбужденного смеха и дерзкие
шутки; глубоко дыша чуть теплым влажным ночным воздухом, Верагут неторопливо
шагал по дороге вдоль уже довольно высоко поднявшейся пашни по направлению к
Росхальде, массивные очертания которого безмолвно громоздились на бледном
ночном небе.
Он миновал, не сворачивая, ворота в поместье, бросил взгляд на
господский дом, благородный фасад которого манящим пятном светился на черном
фоне деревьев, и целую минуту с наслаждением и отчужденностью случайного
путника разглядывал эту прекрасную картину; затем он прошел еще несколько
сот метров вдоль высокого забора и достиг места, где у него был лаз и тайная
тропка, ведущая к мастерской. Окончательно протрезвев, невысокий, плотно
сбитый художник направился по мрачному, густо заросшему парку к своему
жилищу, которое вдруг открылось его глазам: над озером мрак расступился,
обнажив широкий овал тускло-серого неба.
Почти черная вода застыла в полном безмолвии, только над поверхностью
мерцал слабый свет, напоминая бесконечно тонкую кожу или мельчайший слой
пыли. Верагут взглянул на часы: скоро час ночи. Он открыл боковую дверь,
ведущую в его комнаты, зажег свечу, быстро разделся, вышел нагишом во двор,
медленно спустился по широким каменным ступеням к озеру и вошел в воду,
которая небольшими плавными кругами поблескивала у его колен. Он нырнул,
проплыл немного, удаляясь от берега, но внезапно почувствовал усталость
после необычно проведенного вечера, вернулся назад и совершенно мокрый вошел
в дом...

Герман Гёссе (Hermann Hesse)   
«Росхальде»