Бодался теленок с дубом

Х_о_т_е_л бы я говорить только об общественной и
государственной жизни Востока, да и Запада, в той мере, как
доступен был он моей лагерной смётке. Однако, пересматривая
лекции своих предшественников, я увидел, что это дерёт и
режет всю традицию: никому из писателей свободного мира и в
голову не приходило говорить о том, у них ведь другие есть
на то трибуны, места и поводы; западные писатели, если
лекцию читали, то - о природе искусства, красоты, природе
литературы. Камю это сделал с высшим блеском французского
красноречия. Должен был и я, очевидно, о том. Но рассуждать
о природе литературы или возможностях её - скучная,
тягостная для меня вторичность: что могу - то лучше покажу,
чего не осилю - о том и не рассуждаю. И т_а_к_у_ю лекцию
мою - каково будет прочесть бывшим зэкам? Для чего ж мне был
голос дан и трибуна? Испугался? Разнежился от славы?
Предал смертников?
Посилился я соединить тему общества и тему искусства -
всё равно не получилось, два многогнутых стержня,
отделяются, распадаются. И пробные близкие подтвердили - не
то. И послал я шведам письмо, всё объяснил, как есть,
честно: потому и потому хочу от лекции отказаться.
Они вполне обрадовались: "То, что для учёного кажется
естественным, может оказаться неестественным для писателя -
как раз в вашем случае... Вы не должны чувствовать, что как
бы нарушили традицию."
И на том - закрыли мы лекцию. Впрочем, тут ещё
недоразумение было: директору Нобелевского фонда пришлось
публично объявлять о моём отказе. Но, видимо опасаясь
причинить мне вред, он не обнародовал истинной причины
отказа, а сочинил свою, для Запада вполне приличную, не
догадавшись (роковой разрыв западного и восточного
сознаний!), что на Востоке такая причина позорна для меня:
потому де не посылаю лекции, что не знаю, каким путём
отправить: легальным - цензура задержит, нелегальным -
рассматривается властями моей страны как преступление. То
есть, получив Нобелевскую премию, я стал благонамеренный
раб?.. Это меня уязвило, пришлось посылать опровержение, оно
застряло в пути. Поди, из нашей дыры руками маши, ведь мы
бесправны и безголосы, нас выверни как хочешь. (Через
полтора года, уже после лекции, это выплывет в "Нью-Йорк
Таймс" такой наоборотицей: будто я сперва составил вариант
лекции вялый, чисто-литературный, а друзья пристыдили меня:
нужно острей!)
Но та была правда в этом случайном вздоре, что
пригнулась моя стальная решимость, с какой я прорезался все
годы от ареста и без какой - не дойти.
Я не заступился за Буковского, арестованного в ту весну.
Не заступался за Григоренко. Ни за кого. Я вёл свой дальний
счёт сроков и действий.
Главный-то грех ныл во мне - "Архипелаг".

Страницы: (394) :  <<  ... 213214215216217218219220221222223224225226227228 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

апрель 1965

x x x

Что-то ничего не пишется,
Что-то ничего не ладится,
Жду, а вдруг талант отыщется,
Или нет, - какая разница!

весна 1966

x x x

Пишет мне сестричка, только
В буквы слезы льет,
Пишет, что гуляет Колька, -
Только дым идет.

Все до поры, до времени,
Потом растает дым,
Отпустят в октябре меня,
Тогда и поглядим,
посмотрим.

весна 1966

x x x

По полю шли три полуидиота
И говорили каждый о своем
..................................
Один сказал: "Тяжелая работа!"
Другой сказал: "Но завтра ведь суббота!",
А третий промолчал.
В тонику, в тонику, в тонику
спел он.

весна 1966

x x x

А репродуктор все кричал, что немец - зверь,
Но мы и завтра обойдемся без потерь.

И погребав какого-то нациста

весна 1966

x x x

И отец давал ему отцовского пинка:
"Двойки получаешь, неразумный ты детина!
Твой отец в тринадцать лет уже был сын полка,
Ну а ты пока еще - всего пока сын сына!"

весна 1966

x x x

В энском царстве жил король -
Внес в правленье лепту:
Был он абсолютный ноль
В смысле интеллекту.

август 1966

x x x

Потихоньку, гады!
Не ругались, не вздорили,
Проиграли в карты
Или просто проспорили.

Жалко Кольку!

август 1966

x x x

Схлынули вешние воды,
Высохло все, накалилось.
Вышли на площадь уроды -
Солнце за тучами скрылось.

А урод на уроде
Уродом погоняет.
Лужи высохли вроде,
А гнилью воняет.

август 1966

x x x

Мне приснился сон, будто я - Наполеон!
Я проснулся весь в поту холодном

конец 1966

x x x

Мать говорила доченьке:
"Нет, - говорит, - больше моченьки!
Сбилась с ног, и свет не мил, давно не вижу солнца:
То приведет сквалыжника, то - водяного лыжника,
А тут недавно привела худого марафонца...

Высоцкий Владимир Семенович   
«Наброски и неоконченные произведения»