Бодался теленок с дубом

Усиленно и иронично кивал, как он с Сусловым меня знакомил.
Как бы и смеялся не раз, даже закатывался - но только
глазами и кивками головы, не ртом, не полнозвучным хохотом.
Увидев карту, изумленно мычал, как делают немые, так же - на
тайное моё исключение из Литфонда. Будто понимал он всё - и
тут же казалось: нет, не всё, с перерывами, лишь когда
сосредотачивался.
Мне приходилось разговаривать с людьми, испытывающими
частный паралич речи, - эти мучения передаются и
собеседнику, тебя дёргает и самого. У А. Т. - не так.
Убедясь в невозможности выразиться, и не слыша правильного
подсказывающего слова, он не сердится на это зря, но общим
тёплым принимающим выражением глаз показывает свою
покорность высшей стихии, которую и все мы, собеседники,
признаём над собой, но которая нисколько не мешает же нам
понимать друг друга и быть единого мнения. Активная сила
отдачи скована в А. Т., но эти тёплые потоки из глаз не
ущерблены, и болезнью измученное лицо сохраняет его
изначальное детское выражение.
Когда Трифонычу особенно требовалось высказаться, а не
удавалось, я помогающе брал его за левую кисть - тёплую,
свободную, живую, и он ответно сжимал - и вот это было наше
понимание.
...Что всё между нами прощено. Что ничего плохого как бы
и не бывало - ни обид, ни суеты...
Я предложил домашним: отчего б ему не писать левой
рукой? всякий человек может, даже не учась, я в школьное
время свободно писал, когда правая болела. Нашли картон,
прикрепили бумагу, чтоб не сползала. Я написал крупно:
"Александр Трифонович". И предложил: "А вы добавьте
Твардовский". Картон положили ему на колени, он взял
шариковую ручку, держал её как будто ничего, но царапающе
слабые линии едва-едва складывались в буквы. И
хотя много было простора на листе - они налезли на мою
запись, пошли внакладку. А главное - цельного слова не было,
смысловая связь развалилась: Т р с и ...
Как же он отзовётся на мой роман? Что теперь ему в этом
чтении? Я предложил два цвета закладок - для мест хороших и
плохих. (Не осуществилось и это...)
И ещё сколького не увидит он, не узнает! - самого
интересного в России XX века. Предчувствовал: Смерть - она
всегда в запасе, Жизнь - она всегда в обрез.
А болезни своей он так и не ведает. Грудь болит, кашель
- думает: от курения. Голова? - "у меня болезнь, как у
Ленина", - говорил домашним.
Потом затеяли чай, одевали А. Т. в брюки, вели к столу.
Особенно на ковре бездейственная нога никак не
передвигалась, волочилась, её подтягивали руками
сопровождающих; усадив отца на стул, весь стул вместе с ним,
крупным, ещё подтягивали к столу.
Ростропович за чаем в меру весело, уместно, много
рассказывал.

Страницы: (394) :  <<  ... 217218219220221222223224225226227228229230231232 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... И уже казалось, что гохштадтцам
никогда не смыть пятна позора, как новая эпоха принесла Южной Германии -
футбол.
Форварды Гохштадта возбуждали всеобщее удивление; они гнались за мячом
так же быстро, как их предки за убегавшими тиллингенцами. Мяч в ворота
противника они забивали с такой же непреодолимой силой, как тараны их
предков когда-то разбивали ворота города Тиллингена.
Сыгранность и спаянность всей команды гохштадцев, полубеков, полуцентра
и крыльев преодолевала живую преграду тел, закрывавшую путь к неприятельским
воротам. Однажды даже вышло так, что вместе с мячом они вбили в ворота
противника своего собственного бека.
Удары их были чудовищны. Мяч, который они вбили в ворота враждебной
команды, свалил голкипера, пробил сетку, оторвал ухо одному зрителю, убил
собаку, игравшую недалеко за полем, и сбил с ног шедшего там прохожего.
Это-один пример.
Второй пример: при матче "Гохштадт" против "Ингольштадта" гол, забитый
первыми, потребовал двух жертв,- голкипер и мяч испустили дух. Игру пришлось
прервать на десять минут, пока не пришел новый голкипер и не принесли новый
мяч.
Возвращаясь с поля, гохштадцы могли гордо распевать свой военный гимн:
Кто поцелуй срывает
С девичьих нежных губ,
Кто лучше гол вбивает,
Чем наш гохштадтский клуб?
Гоална, гоалиа, урр-ра!
В спортивной хронике их игру называли необычайно упорной, а одна
провинциальная газета писала в отчете об их последнем матче, что это был не
футбол, а страшный
суд. В другой газете писали, что встреча команд "Гохштадт" -
"Рингельсхайм" напоминает борьбу за Верден.
В осеннем сезоне гохштадтцы, зелено-голубые, могли похвастаться
следующими успехами: перебили ног-28 пар; сломали ребер-49; вывихнутых и
сломанных рук-13 пар; перебитых носов-52; сломанных лопаток-16; поврежденных
переносиц- 19; ударов в живот, сопряженных с выбытием противников из
строя-32; выбитых зубов-4 дюжины...

Ярослав Гашек (Jaroslav Hasek)   
«Футбольный матч»