Бодался теленок с дубом

В первых вещах я
маскировался перед полицейской цензурой - но тем самым и
перед публикой. Следующими шагами мне неизбежно себя
открывать: пора говорить всё точней и идти всё глубже. И
неизбежно терять на этом читающую публику, терять
современников, в надежде на потомков. Но больно, что терять
приходится даже среди близких.)

Но почему это всё здесь рассказывается? а где же
обещанная Nobeliana?
А нобелиана - своим чередом. Пер Хегге был сильно сердит
на Ярринга за низость в нобелевской истории и обещал
непременно его разоблачить. Но Хегге выслали из СССР, я об
его угрозе и забыл. А он - исполнил и попал на лучшее время:
в сентябре, за месяц до присуждения новых премий и в начале
той сессии ООН, где будут выбирать генерального секретаря,
куда Ярринг жаждет, опубликовал книгу воспоминаний - и в ней
подробно, как Ярринг подыгрывал советскому правительству
против меня*. И - создал в Швеции скандал, даже премьер-
министру Пальме, легкокрылому и быстроумому социалисту,
тоже сердечно расположенному к стране победившего
пролетариата, пришлось оправдываться - и по шведскому
телевидению, и письмом в "Нью-Йорк Таймс". Сперва: он,
Пальме, не знал, как Ярринг распорядился. Потом и посмелей:
а что ж оставалось делать? посольство - не место для
политической демонстрации (как он заранее уверен, что чистой
литературы тут не жди!). И опять качнули Шведскую Академию,
покоя нет ей со мной, такой хлопотной лауреат был ли раньше?
Секретарь Академии Карл Гиров заявил: вот в понедельник
напишу письмо Солженицыну, не хочет ли он получить
нобелевские знаки в посольстве. Юмор: это он - в субботу
сказал, в субботу же и по радио передали. А у меня как раз
оказия на Запад в воскресенье, сижу ночью письмо пишу. Я
сразу и ему ответ, отослал в воскресенье. А Гиров,
оказывается, не только в понедельник, но и три недели письма
не отправил. А мой ответ - получил... Мой ответ: неужели
нобелевская премия - воровская добыча, что её надо
передавать с глазу на глаз в закрытой комнате?.. А пока
прислали мне коммюнике Академии (срок легальных писем - 3
недели в один конец), я и коммюнике услышал по радио и
- ответил тотчас же.

[* Книги я не читал, но судя по цитатам, Хегге поместил
там и непроверенные слухи - например, что только Сахаров
отговорил меня от поездки в Стокгольм. О том и разговора у
нас не было с Сахаровым.]

После долгой болезни я только вошёл в работу над
"Октябрём 16-го", оказалось - море, двойной Узел, если не
тройной: за то, что я "сэкономил", пропустил "Август 15-го",
несомненно нужный, и за то, что я в 1-м Узле обошёл всю
политическую и духовную историю России с начала века
- теперь всё это сгрудилось, распирает, давит.

Страницы: (394) :  <<  ... 224225226227228229230231232233234235236237238239 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Воспоминания далеких дней моей юности, воспоминания о путешествиях пешком по дикому побережью Корнуэлла, о разговорах - в кухнях с земляными полами или среди плетенок для ловли раков - с бедняками, которые были стары, когда я была молода, слишком туманны, чтобы на них можно было положиться. Много лет спустя я провела три зимы в Сент-Айвс, но к этому времени старинный диалект помнили только старики на уединенных фермах среди вересковых равнин. Филологи, к трудам которых я обращалась, не всегда придерживались единого мнения о том, как лучше передать мягкие, певучие, редуцированные гласные корнуэльского наречия, или в том, насколько далеко распространились по каменным грядам некоторые девонские речевые формы. Весьма возможно, что кое в чем я ошиблась, но избежать этого риска было нельзя. Без их характерной речи мои рыбаки не принадлежали бы Корнуэллу, который я любила. Э. Л. В.
     Нью-Йорк, ноябрь 1944 г.
     Названием романа являются слова из фразы, с которой, по библейским преданиям, бог обратился к Моисею: "Не подходи сюда: сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая". Эти слова вспоминает перед смертью героиня романа Беатриса Телфорд.
     Эпиграф к роману взят из поэмы Джона Мильтона "Потерянный рай". В четвертой песне описывается, как Сатана, решив искусить человека, проник в рай, где жили Адам и Ева, и принял образ жабы. Расположившись около самого уха Евы, он старался вдохнуть в нее свой яд и затуманить ее мозг фантастическими видениями. Сатана надеялся возбудить в ней недовольство, беспокойные мысли, необузданные желания. Но в то время как Сатана приводил в исполнение свой замысел, один из посланных богом ангелов - Итуриэль - коснулся Сатаны копьем, и Сатана тотчас принял свой настоящий облик, так как прикосновение небесного оружия разоблачает всякий обман. Сатана вступил в спор с архангелом Гавриилом, после чего был вынужден удалиться...

Войнич Этель Лилиан (Ethel Lilian Voynich)   
«Сними обувь твою»