Бодался теленок с дубом

И - кто ещё
мог это, кроме ребёнка? - напоследок положил у покидаемого
порога "лишние деньги", заплаченные ему государством "ни за
что" - 150 тысяч хрущёвскими новыми деньгами, 1,5 миллиона
сталинскими.
Когда Сахаров ещё не знал либерального-самиздатского
мыслящего мира, на поддержку к нему пришёл молодой
бесстрашный историк (с его грандиозными выводами, что
всемирная закономерность была загублена одним неудачным
характером) - как же не обрадоваться союзнику! как же не
испытать на себе его влияния! Прочтите в первом сахаровском
меморандуме - какие реверансы, какое почтение снизу вверх к
Рою Медведеву. Виснущие предметы отягчают воздушный шар.
Предполагаю, что задержка сахаровского взлёта значительно
объясняется этим влиянием Роя Медведева, с кем
сотрудничество отпечатлелось на совместных документах
узостью мысли, а когда Сахаров выбился из марксистских
ущербностей, закончилось выстрелом земля-воздух в спину
аэронавту.
Я встретился с Сахаровым первый раз в конце августа 68-
го года, тотчас после нашей оккупации Чехословакии и вскоре
после выхода его меморандума. Он ещё тогда не был выпущен из
положения особосекретной и особо-охраняемой личности: он не
имел права звонить по телефону-автомату, а только по своему
служебному и домашнему; не мог посещать произвольных домов
или мест, кроме нескольких определённых, проверенных, о
которых известно, что он бывает там; телохранители его то
ходили за ним, то нет, он наперёд не мог этого знать.
Поэтому мою встречу с ним было весьма трудно устроить. К
счастью, нашёлся такой дом, где я уже был однажды, а он имел
обычай бывать там. Так мы встретились.
С первого вида и первых же слов он производит
обаятельное впечатление: высокий рост, совершенная
открытость, светлая мягкая улыбка, светлый взгляд, тёпло-
гортанный голос и значительное грассирование, к которому
потом привыкаешь. Несмотря на духоту, он был старомодно-
заботливо в затянутом галстуке, тугом воротнике, в пиджаке,
лишь в ходе беседы расстёгнутом - от своей старомосковской
интеллигентской семьи, очевидно, унаследованное. Мы
просидели с ним четыре вечерних часа, для меня уже довольно
поздних, так что я соображал неважно и говорил не лучшим
образом. Ещё и перебивали нас, не всегда давая быть вдвоём.
Ещё и необычно было первое ощущение - вот, дотронься, в
синеватом пиджачном рукаве - лежит рука, давшая миру
водородную бомбу!
Я был, наверно, недостаточно вежлив и излишне настойчив
в критике, хотя сообразил это уже потом: не благодарил, не
поздравлял, а всё критиковал, опровергал, оспаривал его
меморандум, да ещё без хорошо подготовленной системы, увы,
как-то не сообразил, что она понадобится.

Страницы: (394) :  <<  ... 254255256257258259260261262263264265266267268269 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Запас воздуха был у меня вполне
достаточным, система обогрева скафандра рабо­тала нормально, но десять миль
на Титане в бурю бесконечны.
Затем снег повалил так густо, что все вокруг потем­нело и превратилось
в мутный сумрак, в котором по­мерк даже Сатурн, а солнце превратилось в
бледную точку. Я остановился, и ветер чуть не сбил меня с ног. Прямо впереди
я заметил какое-то небольшое темное пятно. Я различил его лишь с трудом, но
я знал, что это такое. Буранник -- единственное живое существо, спо­собное
вынести снежные смерчи на Титане, и самый свирепый хищник на свете. Я знал,
что мой скафандр от него не защита. Видимость была такой скверной, что
стрелять можно было только в упор. Промахнись я -- мне конец!
Я начал медленно пятиться, а темная тень двинулась ко мне. Расстояние
между нами сокращалось. Шепча молитву, я уже поднял бластер, как вдруг из
сумрака внезапно появилась еще одна тень, но побольше, и я завопил от
радости. Это была Эмма Два, пропавший робот. Со времени ее исчезновения я
постоянно раз­мышлял о том, что могло с ней случиться и почему.
-- Эмма, девочка, прикончи буранника и проводи меня на Базу, --
взмолился я.
Она только взглянула на меня, будто и не слышала моих слов, и крикнула:
-- Не стреляйте, хозяин, только не стреляйте.
И кинулась к бураннику.
-- Прикончи эту чертову тварь, Эмма! -- рявкнул я.
А она схватила буранника и побежала дальше. Я продолжал звать ее, пока
совсем не потерял голос, но она так и не вернулась, оставив меня погибать
под снегом.
Выдержав эффектную паузу, Донован добавил:
-- Все вы, разумеется, знаете Первый Закон: робот не может причинить
вред человеку или своим бездей­ствием допустить, чтобы человеку был причинен
вредТак вот, Эмма Два убежала с буранником и оставила меня умирать. Первый
Закон был нарушен. К счастью, я остался цел и невредим. Через полчаса ветер
стих. Это был случайный шквал, и длился он недолго. Такое там бывает. А
настоящий буран разразился лишь на следующий день...

Айзек Азимов (Isaac Azimov)   
«Первый Закон»