Бодался теленок с дубом

И именно вот в
этой моей дурной двухчасовой критике он меня и покорил! - он
ни в чем не обиделся, хотя поводы были, он ненастойчиво
возражал, объяснял, слабо-растерянно улыбался, - а не
обиделся ни разу, нисколько - признак большой, щедрой души.
(Кстати, один из аргументов его был: почему он так
преимущественно занят разбором проблем чужих, а не своих,
советских? - ему больно наносить ущерб своей стране! Не
связь доводов переклонила его так, а вот это чувство
сыновней любви, застенчивое чувство вело его! Я этого не
оценил тогда, подпирала меня пружина лагерного прошлого, и я
всё указывал ему на пороки аргументации и группировки
фактов.)
Потом мы примерялись, не можем ли как-то выступить
насчёт Чехословакии, - но не находили, кого бы собрать для
сильного выступления: все именитые отказывались поголовно.
Кажется, та наша встреча прошла тайно от властей, и я из
обычной осторожности ещё долго скрывал, что мы
познакомились, не выявлял этого внешне никак: такое
соединение должно было показаться властям очень опасным.
Однако через год, когда я переехал в Жуковку к Ростроповичу,
я оказался в 100 метрах от дачи Сахарова, надо же так
совпасть. А быть в соседах - жить в беседах. Мы стали
изредка встречаться. В конце 69-го я дал ему свою статью по
поводу его меморандума - всё ту же критику, но уже сведённую
в систему и намечаемую в Самиздат. На последнее я не
решился, а Сахаров (почти единственный читатель той статьи
тогда), хотя и с горечью прочёл (признался) и даже
перечитывал - но никакого налёта неприязни это не наложило
на его отношение ко мне.
У него был свой период замиранья: долго болела и умерла
его жена. Совсем его не было видно, потом появлялся он по
воскресеньям с любимым сыном, тогда лет двенадцати. Иногда
мы говорили о возможных совместных действиях, но всё
неопределённо.
И для зоны униженных-оскорблённых Сахаров всё ещё был
слишком чист: он не предполагал, что и здесь могут быть не
одни благородные порывы, не одни поиски истины, но и
корыстные расчёты - построить своё имя не общепринятым
служебным способом, не в потоке машин и тягачей, но -
касанием к чуду, но прищепкою к этому странному, огромному,
заметному воздушному шару, без мотора и без бензина летящему
в высоту.
Другим из таких людей, взявших высоту с помощью
воздушного шара, был В. Чалидзе. Сперва он выпускал
скучнейший самиздатский юридический журнал. Затем изобрёл
Комитет Защиты Прав Человека, с обязательным участием
Сахарова, но с хитросоставленным уставом, дающим Чалидзе
парировать в Комитете всякую иную волю. В октябре 70-го
Сахаров пришёл ко мне посоветоваться о проекте Комитета, но
принёс лишь декларацию о создании, ни о каком уставе речи не
было, структура не проявлялась.

Страницы: (394) :  <<  ... 255256257258259260261262263264265266267268269270 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
- Помнишь - спросил он сам себя, глядя на сырую землю. - Помнишь
истории о последнем человеке на Земле О людях, одиноко блуждающих среди
руин Это ты, Уильям Лэнтри, воскрешаешь в памяти эти истории. Понимаешь
Ты последний мертвый человек на всем божьем свете!
Мертвых больше нет. Нигде, ни в одной стране нет ни одного мертвеца.
Невозможно, скажете вы Еще как возможно в этом глупом, стерильном,
лишенном воображения, антисептическом мире суперчистоты и строгих научных
методов! Мой Бог, люди, конечно, умирают. Но мертвые Трупы Их нет.
Что происходит с умершими
Кладбище лежало на холме. Уильям Лэнтри в темноте душной ночи добрался
до ограды и взглянул на лежащий внизу Нью-Салем. Весь город был залит
светом. Ракетные корабли пролетали над ним и неслись по небу к самым
отдаленным местам Земли.
Новый вид насилия этого мира будущего добрался до его могилы и пропитал
Уильяма Лэнтри. Он заливал его годами, и теперь он знал о нем все -
сознанием мертвого человека, который ненавидит.
В первую очередь следовало узнать, что эти глупцы делают с умершими.
Он поднял взгляд. В центре города стоял массивный каменный палец,
целящий в звезды. Он был высотой в сто метров и шириной в пятнадцать.
Перед ним были широкие ворота с пандусом.
Скажем, умирает в городе человек, - подумал Уильям Лэнтри. - Через
минуту он будет мертв. Что тогда происходит Едва замрет его пульс,
немедленно пишется свидетельство о смерти, родственники грузят его в
автомобиль-жук и поспешно везут в...
Крематорий!
Вот что такое этот столп огня, этот палец, касающийся звезд.
Крематорий. Функциональное и страшное название. Но такова правда в этом
мире будущего.
Мистера Мертвеца швыряют в печь, как полено.
Фьють!
Уильям Лэнтри смотрел на конец гигантского пистолета, нацеленного в
звезды. Оттуда шла тонкая струйка дыма.
Именно туда свозили умерших.
- Будь осторожен, Уильям Лэнтри, - буркнул он себе под нос. - Ты
последний. Уникальный экземпляр, последний мертвый человек...

Рэй Брэдбери (Ray Bradbury)   
«Огненный столп»