Бодался теленок с дубом

Все многочисленные
заступничества Сахарова за отдельных преследуемых, стояния у
судебных зданий, куда его обычно не пускали, ходатайства об
оправдании, помиловании, смягчении, выпуске на поруки, часто
носили форму деятельности как бы от имени Комитета, - на
самом деле были его собственными действиями, его постоянным
настоятельным побуждением - заступаться за преследуемых.
Эта форма - защиты не всего сразу "человечества" или
"народа", а - каждого отдельного угнетаемого, была верно
воспринята нашим обществом (кто только слышал по радио, хоть
в дальней провинции, кто только мог знать) как чудесное
целебное у нас правдоискательство и человеколюбство. Но она
же (при злобно-мелочном сопротивлении и глухоте властей)
была и изнурительной, забравшей у Сахарова сил и здоровья
непропорционально результатам (почти нолевым). И она же,
благодаря бессчётности обращений за его подписью, начинала
уже рябить, дробиться в сообщениях мировой прессы, тем
более, что употреблялась (иногда выпрашивалась, вырывалась)
несоразмерно бедствию. И когда весной 1972 года Сахаров
написал наиболее решительный из своих документов общего типа
(Послесловие к Памятной Записке в ЦК, где он далеко и смело
ушёл от своего первого "Размышления", где много высказано
истин, неприятных властям, о состоянии нашей страны, и
предложен мудрый статут "Международного Совета Экспертов"),
- этот документ прошёл незаслуженно ниже своего истинного
значения, вероятно из-за частоты растраченной подписи
автора.
Хотя мы продолжали встречаться с Сахаровым в Жуковке
72-й год, но не возникли между нами совместные проекты или
действия. Во многом это было из-за того, что теперь не
оставлено было нам ни одной беседы наедине, и я опасался,
что сведения будут растекаться в разлохмаченном клубке
вокруг "демократического движения". Отчасти из-за этого
расстроилась и попытка привлечь Сахарова к уже начатой тогда
подготовке сборника "Из-под Глыб". (Из моих собственных
действий я за все годы не помню ни одного, о котором можно
было бы говорить не тайно прежде его наступления, вся сила
их рождалась только из сокровенности и внезапности. Даже о
простой поездке в город на один день я не говорил ни под
потолками, ни по телефону, всё намёком или по уговору
заранее - чтоб не управилось ГБ совершить налёт на моё
логово, как это случилось в Рождестве, и перепотрошить
рукописи.) Отчасти же Сахаров не вдохновился этим замыслом.
Так мы обреклись на раздельность, и при встречах
обменивались лишь новостями да оценками уже происшедших
событий. Да и приезжал он всё реже.
Зимою на 1973 год расстраивались и отношения А. Д. с
"демократическим движением" (половина которого, впрочем, уже
уехала заграницу): "движение" даже написало "открытое
письмо" с укорами Сахарову.

Страницы: (394) :  <<  ... 257258259260261262263264265266267268269270271272 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Очень хорошо, что Настя постарше брата на два года, а то бы он
непременно зазнался и в дружбе у них не было бы, как теперь, прекрасного
равенства. Бывает, и теперь Митраша вспомнит, как отец наставлял его мать, и
вздумает, подражая отцу, тоже учить свою сестру Настю. Но сестренка мало
слушается, стоит и улыбается... Тогда "Мужичок в мешочке" начинает злиться и
хорохориться и всегда говорит, задрав нос:
- Вот еще!
- Да чего ты хорохоришься? - возражает сестра.
- Вот еще! - сердится брат. - Ты, Настя, сама хорохоришься.
- Нет, это ты!
- Вот еще!
Так, помучив строптивого брата, Настя оглаживает его по затылку. И как
только маленькая ручка сестры коснется широкого затылка брата, отцовский
задор покидает хозяина.
- Давай-ка вместе полоть, - скажет сестра.
И брат тоже начинает полоть огурцы, или свеклу мотыжить, или картошку
полоть.


II

Кислая и очень полезная для здоровья ягода клюква растет в болотах
летом, а собирают ее поздней осенью. Но не все знают, что самая-самая
хорошая клюква, сладкая, как у нас говорят, бывает, когда она перележит зиму
под снегом.
Этой весной снег в густых ельниках еще держался и в конце апреля, но в
болотах всегда бывает много теплее: там в это время снега уже не было вовсе.
Узнав об этом от людей, Митраша и Настя стали собираться за клюквой. Еще до
свету Настя задала корм всем своим животным. Митраша взял отцовское
двуствольное ружье "тулку", манки на рябчиков и не забыл тоже и компас.
Никогда, бывало, отец его, направляясь в лес, не забудет этого компаса. Не
раз Митраша спрашивал отца:
- Всю жизнь ты ходишь по лесу, и тебе лес известен весь, как ладонь.
Зачем же тебе еще нужна эта стрелка?
- Видишь, Дмитрий Павлович, - отвечал отец, - в лесу эта стрелка тебе
добрей матери: бывает, небо закроется тучами и по солнцу в лесу ты
определиться не можешь, пойдешь наугад - ошибешься, заблудишься,
заголодаешь. Вот тогда взгляни только на стрелку - и она укажет тебе, где
твой дом...

Пришвин Михаил Михайлович   
«Кладовая солнца»