Бодался теленок с дубом

По силе и неизменности этого настроения:
за морем веселье да чужое, а у нас и горе да своё.
Два года обсуждая и обсуждая наш сборник "Из-под Глыб" и
материалы, стекающие к нему, мы с Шафаревичем по советским
условиям должны были всё это произносить где-то на
просторной воле. Для этого гуляли мы подолгу - то под
Жуковкою, то по несравненным холмам близ Рождества (граница
Московской области и Калужской), то, однажды (в разгар
"встречного боя", 31 августа 73 года, перед тем, как я узнал
о захвате "Архипелага") близ села Середникова с его
разреженными избами, печальными пустырями (разорённое в
коллективизацию, сожжённое в войну, оно никогда уже более не
восстановилось), с его дивной церковкой времён Алексея и
кладбищем. Мы переходили малую светлую речушку в мягкой
изгибистой долине между Лигачёвым и Середниковым,
остановились на крохотном посеревшем деревянном мостке, по
которому богомолки, что ни день, переходят на подъём и кручу
к церкви, смотрели на прозрачный бег воды меж травы и
кустов, я сказал:
- А как это всё вспоминаться будет... если... не в
России!
Шафаревич, всегда такой сдержанный, избегающий выразить
чувство с силою, не показалось бы оно чрезмерным, ответил,
весь вытягиваемый изнутри, как рыбе вытягивает внутренности
крючком:
- Да невозможно жить не в России!
Так выдохнул "невозможно" - будто уж ни воздуха, ни воды
т_а_м не будет.
Со свежестью стороннего непредубеждённого точного ума
Шафаревич взялся и за проблему социализма - с той свободой и
насмешкой, какая недоступна сегодня загипнотизированному
слева западному миру. В сборник помещалась лишь статья
умеренного объёма, Шафаревич начал с книги, с обзора
подробного исторического, от Вавилона, Платона, государства
инков - до Сен-Симона и Маркса, мало надеясь на доступность
ему источников после того, как опубликуется "Из-под Глыб".
Очередная редакция этой книги и лежала у меня последние
недели, я должен был прочесть, всё некогда было, тут
обнаружилось что машинописный отпечаток мне достался очень
бледный, я просил - нельзя ли ярче. 12 февраля, часа в 4
дня, Игорь и принёс мне другой экземпляр своей книги,
оставил портфель в квартире, а сам спустился ко мне во двор.
И здесь, среди бела дня, насквозь наблюдаемые и неужели же
не слушаемые (уже несколько таких важнейших бесед по вечерам
проводили мы в нашем дворе - и если б хоть раз подслушали
бездельники из ГБ, неужели бы не приняли мер захватить и
остановить наш сборник)? - здесь мы, потупляя рты от
лазеров, меняя направление лиц, продолжали обсуждать
состояние дел со сборником. Обсудили без помех. Оставалось
разменяться экземплярами. Для этого нужно было мне подняться
в квартиру. И на минутку оставив малыша со старшим
мальчиком, я поднялся с Игорем в дом.

Страницы: (394) :  <<  ... 278279280281282283284285286287288289290291292293 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Берта. Кабы только одно это, фрекен! А то я ужасно боюсь еще не угодить
молодой барыне.
Фрекен Тесман. Ну что же... сначала, пожалуй, может статься, что...
Берта. Уж очень она с виду важная.
Фрекен Тесман. Еще бы... дочь генерала Габлера. Ведь к какой жизни
привыкла она при отце! Помнишь, как она, бывало, каталась с ним верхом? В
длинной черной амазонке? И с перышком на шляпе?
Берта. Как же, как же! Вот уж не думала я тогда, не гадала, что из нее
с нашим кандидатом выйдет парочка!
Фрекен Тесман. И я тоже не думала... Да, вот что, Берта, пока я не
забыла, не называй больше Йоргена кандидатом. Он теперь уж доктор.
Берта. Да, да, молодая барыня тоже об этом толковала вчера ночью... как
только они в двери вошли. А это верно?
Фрекен Тесман. Конечно. Ты представь себе, Берта, его сделали доктором
там, за границей. Во время их поездки, понимаешь? Я сама ровно ничего на
знала, да Йорген рассказал мне об этом вчера на пристани.
Берта. Что же, конечно... он мог стать чем угодно. Такой ученый! Только
не думала я, что он тоже захочет людей лечить.
Фрекен Тес м а н. Да ведь он совсем не такой доктор. (Многозначительно
кивает головой.) Впрочем, скоро, пожалуй, придется тебе величать его и еще
поважнее!
Берта. Да неужто? Как же это?
Фрекен Тесман (с улыбкой). Гм... да, знала бы ты только! (Растроганно.)
О, боже мой! Видел бы покойный Йокум из своей могилы... что вышло из его
мальчугана! (Осматривается.) Однако зачем это ты сняла чехлы с мебели?
Берта. Так барыня велела... Терпеть, говорит, не могу чехлов на
креслах.
Фрекен Тесман. Что же... разве они и по будням будут сидеть тут?
Берта. Похоже, что так. То есть барыня, собственно. Сам-то доктор
ничего не говорил.

В задней комнате справа показывается, напевая, Йорген Тесман с пустым
раскрытым чемоданом в руках. Он среднего роста, очень моложавый на вид
человек лет тридцати трех, несколько полный. Лицо круглое, открытое, с
благодушным выражением...

Ибсен Генрик Юхан (Ibsen Henrik Johan)   
«Гедда Габлер»