Бодался теленок с дубом

Без предшествующих событий не понять и людей.

(Не опасается ли, углубясь в детальную историю России,
удалиться от тем общечеловеческих и вневременных.)

Мне кажется, наоборот: тут многое выясняется общее и
даже вневременное.

(Много ли материалов приходится изучать.)

Очень много. И эта работа с одной стороны для меня
малопривычна, ибо до последнего времени я занимался только
современностью и писал из своего живого опыта. А с другой
стороны так много внешних враждебных обстоятельств, что
гораздо легче было никому не известному студенту в
провинциальном Ростове в 1937-38 годах собирать материалы по
Самсоновской катастрофе (ещё не зная, что и мне суждено
пройти по тем же местам, но только не нас будут окружать, а
- мы). И хотя хибарка, где мы жили с мамой, уничтожена
бомбой в 42-м году, сгорели все наши вещи, книги, бумаги -
эти две тетрадочки чудом сохранились, и когда я вернулся из
ссылки, мне передали их. Теперь я их использовал.
Да, тогда мне не ставили специальных преград. А
сейчас... Вам, западным людям, нельзя вообразить моего
положения. Я живу у себя на родине, пишу роман о России, но
материалы к нему мне труднее собирать, чем если бы я писал о
Полинезии. Для очередного Узла мне нужно побывать в
некоторых исторических помещениях, но там - учреждения, и
власти не дают мне пропуска. Мне преграждён доступ к
центральным и областным архивам. Мне нужно объезжать места
событий, вести расспросы стариков - последних умирающих
свидетелей, но для того нужны одобрение и помощь местных
властей, которых мне не получить. А без них - все замкнутся,
из подозрительности никто рассказывать не будет, да и самого
меня без мандата на каждом шагу будут задерживать. Это уже
проверено.

(Могут ли это делать другие - помощники, секретарь.)

Не могут. Во-первых, как не-член Союза писателей я не
имею права на секретаря или помощника. Во-вторых, такой
секретарь, представляющий мои интересы, так же был бы
стеснён и ограничен, как и я. А в-третьих, мне просто было
бы нечем платить секретарю. Ведь после гонораров за "Ивана
Денисовича" у меня не было существенных заработков, только
ещё деньги, оставленные мне покойным К. И. Чуковским, теперь
и они подходят к концу. На первые я жил шесть лет, на вторые
- три года. Мне удалось это потому, что я ограничил свои
расходы на прежнем уровне, как в преподавательское время. На
самого себя я никогда не трачу больше, чем надо было бы
платить секретарю.

(Нельзя ли брать деньги с Запада)

Я составил завещание, и когда создастся возможность
осуществлять его - все гонорары будут направлены моим
адвокатом для общественного использования у меня на родине.

Страницы: (394) :  <<  ... 352353354355356357358359360361362363364365366367 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...


С природой сложно совладать,
Подходит смерти срок.
Ему враги решили дать
Убийственный урок.


Стальной косой в один прием
Был сбит бедняга с ног,
Веревкой туго скручен он,
Положен на возок.


По хрупкой старческой спине
Цепами стали бить
И, мучая его вдвойне,
По воздуху кружить.


В колодец! В глубь его. На дно!
Где воздух не вдохнуть.
Ты, Джон Ячменное Зерно,
Там должен утонуть.


Не тонет! Подняли и вот,
Мученья чтоб продлить,
Дубиной стали бить в живот
И по полу возить.


Избитого и без оков
Отправили в костер,
А мельник между жерновов
Его в ничто растер.


И вот из сердца Джона кровь
Мы пьем за кругом круг.
И веселит нас вновь и вновь
Тяжелых кружек стук.


Да! Джон Ячменное Зерно
Был смелый молодец.
Из крови Джона нам дано
Брать храбрость для сердец...

Бёрнс Роберт (Burns Robert)   
«Джон ячменное зерно»