Бодался теленок с дубом

Вот прочёл Сурков и разъясняет, что я -
классовый враг (какому классу?). Вот сел изучать мой роман
Кочетов, может что-нибудь украдет. Дают читать главным
редакторам издательств - чтобы сам срабатывал санитарный
кордон против моего имени и каждой моей новой строчки.
Нет, не тупая голова это придумала: в стране
безгласности использовать для удушения личности не прямо
тайную полицию, а контролируемую малую гласность - так
сказать, номенклатурную гласность. Обещались те же
результаты, и без скандала ареста: удушить, но постепенно.
И всё же дали, дали они тут маху! Плагиаторская афёра! -
без меня и против меня издавать мои же книги! Даже в нашей
беззаконной неправовой стране (где закрытое ведомственное
издание не считается и "изданием", даже в суд нельзя
подавать на нарушение авторских прав!), но с нарождающимся
общественным мнением, но со слабеньким эхошком ещё и
мирового мнения, - залез их коготь что-то слишком нагло и
далеко. Эй, застрянет? Обернется этот способ когда-то против
них.
Этим закрытым изданием на какое-то действие они толкали
и меня, но я опять тугодумно не мог понять - на какое же? Я
только не увидел в этой затее опасности, она мне даже
понравилась. Настроят против меня номенклатуру? Так они и
так меня все ненавидят. Зато значит, брать меня сейчас не
собираются.
Вот как неожиданно и удивительно развивается история:
когда-то сажали нас, несчастных, ни за что, за полслова, за
четвертушку крамольной мысли. Теперь ЧКГБ имеет против меня
полный судебный букет (по их кодексу, разумеется) - и это
только развязало мне руки, я стал идеологически
экстерриториален! Через полгода после провала с моими
архивами прояснилось, что этот провал принёс мне полную
свободу мысли и исповедания: не только исповедания Бога -
мною, членом атеистически-марксистского союза писателей, но
исповедания и любой политической идеи. Ибо что б я теперь ни
думал, это никак не может быть хуже и резче, чем то
сердитое, что я написал в лагерной пьесе. И если не сажают
за неё, значит не посадят и ни за какое нынешнее убеждение.
Как угодно откровенно я теперь могу отвечать в письмах своим
корреспондентам, что угодно высказывать собеседникам - и это
не будет горше той пьесы! Что угодно я теперь могу
записывать в дневниках - мне незачем больше шифровать и
прятаться. Я подхожу к невиданной грани: не нуждаться больше
лицемерить! никогда! и ни перед кем!

Определив весною 1966-го, что мне дана долгая отсрочка,я
ещё понял, что нужна открытая, всем доступная вещь, которая
пока объявит, что я жив, работаю, которая займет в сознании
общества тот объём, куда не прорвались конфискованные вещи.
Очень подходил к этой роли "Раковый корпус", начатый
тремя годами раньше.

Страницы: (394) :  <<  ... 90919293949596979899100101102103104105 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

Мелийцы не пожелали уступить, и тогда афиняне начинают долгую осаду города, захватывают Мелос, после чего, как пишет Фукидид, 'убивают всех плененных ими взрослых мужчин города и обращают в рабство детей и женщин'.

Говоря другими словами, существует множество способов использования на практике 'риторики злоупотребления своим положением', то есть оправдания применения силы любыми причинами - и плохими и хорошими. Все начинается с сюжета известной басни о волке и ягненке: волк не в состоянии привести никаких веских доводов своей правоты, но, намереваясь съесть ягненка, начинает говорить всякие глупости, вроде тех, что ягненок, утолявший жажду, напомним, шагах в ста ниже по ручью, мутит, мол, воду.

На протяжении всей истории существования Человечества сильные пытались приводить и более веские аргументы использования своего положения: мы можем натолкнуться на них даже в 'Mein Kampf' Гитлера или в выступлениях Муссолини. Но, что особенно поражает в описании Фукидида, так это то, что афиняне применяют риторику лишь для того, чтобы показать, что использование силы не нуждается в каких-либо доводах, что оно оправдано само по себе.

Именно по этой причине написанная Фукидидом история еще очень долго будет оставаться печально-современной, производить такое впечатление и наталкивать на всевозможные размышления...

Эко, Умберто (Eco, Umberto)   
«Трагически неактуальны (Rebelion, Испания)»