В круге первом (т.1)

Видя всЈ это и не видя этого всего, государственный советник второго
ранга Иннокентий Володин, прислонясь к ребру оконного уступа, высвистывал
что-то тонкое-долгое. Концами пальцев он перекидывал пЈстрые глянцевые листы
иностранного журнала. Но не замечал, что в нЈм.
Государственный советник второго ранга, что значило подполковник
дипломатической службы, высокий, узкий, не в мундире, а в костюме скользящей
ткани, Володин казался скорее состоятельным молодым бездельником, чем
ответственным служащим министерства иностранных дел.
Пора была или зажечь в кабинете свет -- но он не зажигал, или ехать
домой, но он не двигался.
Пятый час означал конец не служебного дня, но -- его дневной, меньшей
части. Теперь все поедут домой -- пообедать, поспать, а с десяти вечера
снова засветятся тысячи и тысячи окон сорока пяти общесоюзных и двадцати
республиканских министерств. Одному единственному человеку за дюжиной
крепостных стен не спится по ночам, и он приучил всю чиновную Москву
бодрствовать с ним до трЈх и до четырЈх часов ночи. Зная ночные повадки
владыки, все шесть десятков министров, как школьники, бдят в ожидании
вызова. Чтоб не клонило в сон, они вызывают {10} заместителей, заместители
дЈргают столоначальников, справкодатели на лесенках облазывают картотеки,
делопроизводители мчатся по коридорам, стенографистки ломают карандаши.
И даже сегодня, в канун западного рождества (все посольства уже два дня
как стихли, не звонят), в их министерстве всЈ равно будет ночное сиденье.
А у тех пойдут теперь на две недели каникулы. Доверчивые младенцы. Ослы
длинноухие!
Нервные пальцы молодого человека быстро и бессмысленно перелистывали
журнал, а внутри -- страшок то поднимался и горячил, то опускался, и
становилось холодновато.
Иннокентий швырнул журнал и, Јжась, прошЈлся по комнате.
Позвонить или не позвонить? Сейчас обязательно? Или не поздно будет
там?.. в четверг-в пятницу?..
Поздно...
Так мало времени обдумать, и совершенно не с кем посоветоваться!
Неужели есть средства дознаться, кто звонил из автомата? Если говорить
только по-русски? Если не задерживаться, быстро уйти? Неужели узнают по
телефонному сдавленному голосу? Не может быть такой техники.
Через три-четыре дня он полетит туда сам. Логичнее -- подождать.
Разумнее -- подождать.
Но будет поздно.
О, чЈрт -- ознобом повело его плечи, не привычные к тяжестям. Уж лучше
б он не узнал. Не знал. Не узнал...
Он сгрЈб всЈ со стола и понЈс в несгораемый шкаф. Волнение расходилось
сильней и сильней. Иннокентий опустил лоб на рыжее окрашенное железо шкафа и
отдохнул с закрытыми глазами.

Страницы: (281) : 123456789101112131415 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Другими словами, где была одна, там была и другая.
Любящие сестры, ничего не скажешь, но их взаимная привязанность порой
становилась большой помехой. Самарез делил свое внимание между сестрами,
соблюдая строгое равновесие, и никто, кроме него самого, не знал, куда
склоняется его сердце, однако у нас это не вызывало сомнений. Он катался с
ними верхом, он танцевал с ними, но ни разу ему не удалось разлучить их
хоть ненадолго.
Женщины говорили, будто сестрицы неразлучны лишь потому, что не
доверяют друг другу и опасаются, как бы одна не опередила другую. Мужчинам
такая вещь и в голову не придет. Самарез упорно молчал и усердно ухаживал
за обеими сестрами, не забывая при этом о своей работе и о поло. В том, что
он нравится и той и другой, не было никакого сомнения.
Надвигалось лето, а Самарез все не делал решительного шага, и девушки
начали терять выдержку, стали нервны и раздражительны; женщины говорили,
что их тревогу можно было прочесть у них в глазах. Мужчины к таким вещам
слепы, если только в их натуре не преобладает женское начало, но кого тогда
они интересуют? Я полагаю, что щеки сестер Копли побледнели просто от
апрельского зноя. Им следовало пораньше уехать в горы. Никто из нас не
становится ангелом с наступлением летней жары. Младшая сестра казалась еще
более резкой, чтобы не сказать язвительной; очарование старшей сильно
потускнело, чувствовалось, что оно стоит ей труда.
Надо сказать, что пост, где все это происходило, хотя и не маленький,
стоял в стороне от железной дороги и довольно много терял из-за этого. В
нем не было ни общественных садов, ни оркестров, ни других увеселений, о
которых стоило бы говорить, а до Лахора, где устраивались танцы, был чуть
ли не день езды. Не избалованные развлечениями, мы благодарили судьбу и за
малое.
В начале мая, незадолго до отъезда дам в горы, когда стояла гнетущая
жара и в посту оставалось не больше двадцати человек, Самарез пригласил нас
на пикник при луне у старой гробницы возле высохшего русла реки, в шести
милях от поста...

Киплинг Редьярд (Kipling Rudyard)   
«Ложный рассвет»