В круге первом (т.1)

В стране, где каждый второй
прошЈл лагерную или фронтовую академию ругани, где матерные ругательства
запросто употребляются не только пьяными в окружении детей (а детьми -- в
младенческих играх), не только при посадке на загородный автобус, но и в
задушевных беседах, Наделашин не умел ни материться, ни даже употреблять
такие слова, как "чЈрт" и "сволочь". Одной приго- {206} воркой пользовался
он в сердцах -- "бык тебя забодай!", и то чаще не вслух.
Так и тут, сказав про себя "бык тебя забодай!", он поспешил к майору.
Оперуполномоченный Мышин, которого Бобынин в разговоре с министром
несправедливо обозвал дармоедом, -- болезненно ожиревший фиолетоволицый
майор, оставшийся работать в этот субботний вечер из-за чрезвычайных
обстоятельств, дал Наделашину задание:
-- проверить, началось ли празднование немецкого и латышского
Рождества;
-- переписать по группам всех, встречающих Рождество;
-- проследить лично, а также через рядовых надзирателей, посылаемых
каждые десять минут, не пьют ли при этом вина, о чЈм между собой говорят и,
главное, не ведут ли антисоветской агитации;
-- по возможности найти отклонение от тюремного режима и прекратить
этот безобразный религиозный разгул.
Не сказано было -- прекратить, но -- "по возможности прекратить".
Мирная встреча Рождества не была прямо запретным действием, однако партийное
сердце товарища Мышина не могло еЈ вынести.
Младший лейтенант Наделашин с физиономией бесстрастной зимней луны
напомнил майору, что ни сам он, ни тем более его надзиратели не знают
немецкого языка и не знают латышского (они и русский-то знали плоховато).
Мышин вспомнил, что он и сам за четыре года службы комиссаром роты
охраны лагеря немецких военнопленных изучил только три слова: "хальт!",
"цурюк!" и "вэг!" -- и сократил инструкцию.
Выслушав приказ и неумело откозыряв (с ними время от времени проходили
и строевую подготовку), Наделашин пошЈл размещать новоприбывших, на что тоже
имел список от оперуполномоченного: кого в какую комнату и на какую койку.
(Мышин придавал большое значение планово-централизованному распределению
мест в тюремном общежитии, где у него были равномерно рассеяны осведомители.
Он знал, что самые откровенные разговоры ведутся не в дневной рабочей суете,
а перед сном, самые же хмурые антисоветские высказывания приходят- {207} ся
на утро, и потому особенно ценно следить за людьми около их постели.)
Потом Наделашин зашЈл исправно по разу в каждую комнату, где
праздновали Рождество -- будто прикидывая, по сколько ватт там висят
лампочки. И надзирателя послал зайти по разу. И всех записал в списочек.
Потом его опять вызвал майор Мышин, и Наделашин подал ему свой
списочек. Особенно Мышина заинтересовало, что Рубин был с немцами.

Страницы: (281) :  <<  ... 131132133134135136137138139140141142143144145146 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
- Хорошо... мне кажется.
Он пытался найти нужные слова, чтобы спросить о том, что с ним
случилось.
- Доктор!
- Да, я вас слушаю.
- Эта толпа, вчера вечером?..
- Это было два дня назад. Вы находитесь у нас со вторника. Все в
порядке. Вы поправляетесь. Но нельзя еще вставать.
- Но эта толпа, доктор. И вертящиеся колеса... После несчастных случаев
люди немного не в себе, не так ли?
- Бывает, но это быстро проходит.
Он лежал, напряженно вглядываясь в лицо врача.
- Это как-то влияет на чувство времени, доктор?
- Паника, страх могут нарушить ощущение времени.
- Минута может показаться часом или наоборот - час минутой?
- Да, бывает и такое.
- Тогда вы должны выслушать меня, доктор. - Он сознавал, что лежит на
больничной койке и солнечный свет из окна падает прямо на него. - Вы не
думаете, что я сошел с ума? Да, я действительно ехал на большой скорости. Я
знаю и очень сожалею об этом. Я выскочил на обочину и врезался в стену. Удар
был сильный, я пострадал, но я не потерял сознания. Я многое помню,
особенно... толпу. - Он на мгновение умолк, а потом, как бы поняв, что его
беспокоит, продолжил: - Толпа сбежалась слишком быстро, доктор. Через
тридцать секунд после аварии она уже была здесь и окружила меня... Это
невозможно, доктор.
- Вам показалось, что прошло тридцать секунд, а на самом деле могло
пройти три или четыре минуты... Ваше чувство времени...
- Да, я знаю. Несчастный случай, мое состояние... Но я был в полном
сознании, доктор! Я все помню, но одно меня смущает, черт возьми, и кажется
очень странным - колеса моей перевернувшейся машины. Они все еще вертелись,
когда сбежалась толпа.
Доктор лишь улыбнулся.
- Я в этом уверен, доктор. Передние колеса машины продолжали вертеться,
и очень быстро! А это невозможно. Колеса останавливаются почти сразу же,
действует сила сцепления... А эти не остановились.
- Вам это могло показаться.
- Нет. Улица была совсем пуста, ни души, и вдруг авария, вертящиеся
колеса, и толпа вокруг, собравшаяся так быстро...

Рэй Брэдбери (Ray Bradbury)   
«Рассказы (Часть 12)»