В круге первом (т.1)

Не кормили --
напоминали об утерянном. Это было много надсаднее, чем миска пустой баланды,
и тоже помогало сводить с ума.
Случилось, что этих двух арестантов в воронке не разделили, а везли
почему-то вместе. Что они говорили вначале, Наделашин не слышал за шумом
мотора. Но потом с мотором сталась неполадка, шофЈр ушЈл куда-то, а офицер
сидел в кабине. И негромкую арестантскую беседу Наделашин услышал через
решЈтку в задней двери. Они ругали правительство и царя -- но не нынешнее, и
не Сталина -- они ругали... императора Петра Первого. Чем он им помешал? --
только разделывали его на все лады. Один из них ругал его между прочим за
то, что ПЈтр иска- {213} зил и отнял русскую народную одежду, и тем
обезличил свой народ перед другими. Арестант этот перечислял подробно, какие
были одежды, как они выглядели, в каких случаях надевались. Он уверял, что
ещЈ и теперь не поздно воскресить отдельные части этих одежд, достойно и
удобно сочетав их с одеждой современной, а не копировать слепо Париж. Другой
арестант пошутил -- они ещЈ могли шутить! -- что для этого нужно двух
человек: гениального портного, который сумел бы всЈ это сочетать, и модного
тенора, который носил бы эти одежды и фотографировался в них, после чего вся
Россия быстро бы их переняла.
Разговор этот особенно заинтересовал Наделашина потому, что
портняжество оставалось его тайной страстью. После дежурств в накалЈнных
безумием коридорах главной политической тюрьмы его успокаивал шорох ткани,
податливость складок, беззлобность работы.
Он обшивал ребятишек, шил платья жене и костюмы себе. Только скрывал
это.
Военнослужащему -- считалось стыдно.

--------
29

У подполковника Климентьева волосы были -- то, что называется смоль:
блестяще-чЈрные, как отлитые, они лежали гладко на голове, разделяясь
пробором, и будто слипались в круглых усах. Брюшка у него не было, и в сорок
пять лет он держался стройным молодым военным. ЕщЈ -- он не улыбался на
службе никогда, и это усиливало черноватую мрачность его лица.
Несмотря на воскресенье, он приехал даже раньше обычного. В разгар
арестантской прогулки пересек прогулочный двор, с полувзгляда заметив
беспорядки на нЈм -- но не роняя своего чина, ни во что не вмешался, а вошЈл
в здание штаба спецтюрьмы, на ходу велев дежурному Наделашину вызвать
заключЈнного Нержина и явиться самому. Пересекая двор, подполковник особенно
уследил, как встречные арестанты старались одни -- пройти быстрей, другие --
замедлиться, отвернуться, чтобы толь- {214} ко не сойтись с ним и лишний раз
не поздороваться. Климентьев холодно заметил это и не обиделся. Он знал, что
здесь только отчасти -- истое пренебрежение его должностью, а больше --
стеснение перед товарищами, боязнь показаться услужливым.

Страницы: (281) :  <<  ... 136137138139140141142143144145146147148149150151 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

..... Мы
похоронили его как полагается, и теперь он покоится, завернутый в холст
с ядром в ногах и ядром в головах, у острова Дель Джильо. Мы привезли
вдове его крест и шпагу. Стоило, - прибавил юноша с нечаяной улыбкой, -
стоило десять лет воевать с англичанами, чтобы умереть, как все, в пос-
тели!
- Что поделаешь, Эдмон! - сказал арматор, который, по-видимому, все
более и более успокаивался. - Все мы смертны, и надо, чтобы старые усту-
пали место молодым, - иначе все бы остановилось. И так как вы говорите,
что груз...
- В полной сохранности, господин Моррель, я вам ручаюсь. И я думаю,
что вы продешевите, если удовольствуетесь барышом в двадцать пять тысяч
франков.
И видя, что "Фараон" уже миновал круглую башню, он крикнул:
- На марса-гитовы! Кливер-нирал! На бизань-шкот! Якорь к отдаче изго-
товить!
Приказание было исполнено почти с такой же быстротой, как на военном
судне.
- Шкоты отдать! Паруса на гитовы!
При последней команде все паруса упали, и корабль продолжал скользить
еле заметно, двигаясь только по инерции.
- А теперь, не угодно ли вам подняться, господин Моррель, - сказал
Дантес, видя нетерпение арматора. - Вот и господин Данглар, ваш бухгал-
тер, выходит из каюты. Он сообщит вам все сведения, какие вы только по-
желаете. А мне надобно стать на якорь и позаботиться о знаках траура.
Вторичного приглашения не понадобилось. Арматор схватился за канат,
брошенный Дантесом, и с ловкостью, которая сделала бы честь любому моря-
ку, взобрался по скобам, вбитым в выпуклый борт корабля, а Дантес вер-
нулся на свое прежнее место, уступая разговор тому, кого он назвал Данг-
ларом, который, выйдя из каюты, действительно шел навстречу Моррелю.
Это был человек лет двадцати пяти, довольно мрачного вида, угодливый
с начальниками, нетерпимый с подчиненными. За это, еще более чем за ти-
тул бухгалтера, всегда ненавистный матросам, экипаж настолько же его не-
долюбливал, насколько любил Дантеса.
- Итак, господин Моррель, - сказал Данглар, - вы уже знаете о нашем
несчастье?..

Дюма Александр (Alexandre Dumas)   
«Граф Монте-Кристо (Части 1-3)»