В круге первом (т.1)

Их рвануть
бы прямо тут же, в кабинете, ручной гранатой!
Но так сложилось, что объективно на данном перекрестке истории они
представляют собою еЈ положительные силы, олицетворяют диктатуру
пролетариата и его отечество.
И надо стать выше своих чувств! И им -- помочь!
Именно такие же хряки, только из армейского политотдела, затолкали
Рубина в тюрьму, не снеся его талантливости и честности. Именно такие же
хряки, только из главной военной прокуратуры, за четыре года бросили в
корзину десяток жалоб-воплей Рубина о том, что он не виновен.
И надо стать выше своей несчастной судьбы! Спасать {271} - идею.
Спасать -- знамя. Служить передовому строю.
Лента кончилась.
Рубин скрутил голову окурку, утопил его в пепельнице и, стараясь
смотреть на Селивановского, который выглядел вполне прилично, сказал:
-- Хорошо. Попробуем. Но если у вас нет никого в подозрении, как же
искать? Не записывать же голоса всех москвичей. С кем сравнивать?
Бульбанюк успокоил:
-- Четверых мы накрыли тут же, около автомата. Но вряд ли это они. А из
министерства иностранных дел могли знать вот эти пять. Я не беру, конечно,
Громыко и ещЈ кое-кого. Этих пять я записал тут коротенько, без званий, и не
указываю занимаемых постов, чтобы вы не боялись, обвинить кого.
Он протянул ему листик из записной книжки. Там было написано:

1. Петров.
2. Сяговитый.
3. Володин.
4. Щевронок.
5. Заварзин.

Рубин прочЈл и хотел взять список себе.
-- Нет-нет! -- живо предупредил Селивановский. -- Список будет у
Смолосидова.
Рубин отдал. Его не обидела эта предосторожность, но рассмешила. Как
будто эти пять фамилий уже не горели у него в памяти: Петров! -- Сяговитый!
-- Володин! -- Щевронок! -- Заварзин! Долгие лингвистические занятия
настолько въелись в Рубина, что и сейчас он мимолЈтно отметил происхождение
фамилий: "сяговитый" -- далеко прыгающий, "щевронок" -- жаворонок.
-- Попрошу, -- сухо сказал он, -- от всех пятерых записать ещЈ
телефонные разговоры.
-- Завтра вы их получите.
-- ЕщЈ: проставьте около каждого возраст. -- Рубин подумал. -- И --
какими языками владеет, перечислите.
-- Да, -- поддержал Селивановский, -- я тоже подумал: почему он не
перешЈл ни на какой иностранный язык? Что ж он за дипломат? Или уж такой
хитрый? {272}
-- Он мог поручить какому-нибудь простачку! -- шлЈпнул Бульбанюк по
столу рыхлой рукой.
-- Такое -- кому доверишь?..
-- Вот это нам и надо поскорей узнать, -- толковал Бульбанюк, --
преступник среди этих пяти или нет? Если нет -- мы ещЈ пять возьмЈм, ещЈ
двадцать пять!
Рубин выслушал и кивнул на магнитофон:
-- Эта лента мне будет нужна непрерывно и уже сегодня.

Страницы: (281) :  <<  ... 176177178179180181182183184185186187188189190191 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Втроем они зашли далеко вглубь Юры,
разживились на второй день барашком, на третий -- собакой и жеребенком, и
вскоре их со всех сторон кинулись преследовать разгневанные крестьяне. По
тем краям, богатым деревнями и небольшими городишками, прокатилась волна
тревоги и страха перед непривычными, незваными пришельцами. Почтовые сани
отправлялись теперь в дорогу только с вооруженными ездоками, из деревни в
деревню никто из жителей не ходил больше без ружья. В незнакомых местах
волки после столь богатой добычи испытывали одновременно чувство робости и
благодати; они впали в безрассудную отвагу, какой еще никогда не показывали
у себя дома, и как-то средь бела дня забрались в хлев на одном крупном
хуторе. Мычание коров, треск раскалывающихся деревянных перегородок, топот
копыт и горячее, жаждущее поживы дыхание заполнили тесное, теплое помещение.
Однако на этот раз волкам успели помешать люди. За хищников удачливым
охотникам была назначена награда, это придало крестьянам мужества. И они
наповал уложили двоих из них -- одному пробил шею ружейный выстрел, второго
скосил топор. Третьему удалось бежать и он несся прочь так долго, пока не
свалился полумертвый на снег. Это был самй молодой и красивый из волков,
гордое животное необузданной силы и гибких форм. Долго лежал он на снегу,
успокаивая свое клокочущее дыхание. Кроваво-красные круги носились перед его
глазами, и время от времени он испускал свистящий, болезненный стон. От
удара брошенного топора у него была рассечена спина. Тем не менее он пришел
в себя и снова поднялся на ноги. Только сейчас он увидел, как далеко он
убежал. Нигде не было видно ни людей, ни домов. Прямо перед ним высилась
заснеженная, величественная гора. Это был Шассераль, он решил обойти эту
громадину стороной. Так как его мучила жажда, он подбирал языком маленькие
ледяные кусочки с твердой корки, сковывавшей снежную поверхность.
По ту сторону горного массива он сразу же наткнулся на деревню -- день
уже клонился к вечеру...

Герман Гёссе (Hermann Hesse)   
«Волк»