В круге первом (т.1)

Улучая минуты, когда она никому не была видна, Серафима Витальевна
внимательно взглядывала на Нержина, продолжавшего игольчато исписывать
клочок бумаги.
Оперуполномоченный майор Шикин поручил ей следить за этим заключЈнным.

--------
7

Такая маленькая, что трудно было не назвать еЈ Симочкой, -- Серафима
Витальевна, лейтенант МГБ в апельсиновой блузке, куталась в тЈплый платок.
Вольные сотрудники в этом здании все были офицеры МГБ.
Вольные сотрудники в соответствии с конституцией имели самые
разнообразные права и в том числе -- право на труд. Однако, право это было
ограничено восемью часами в день и тем, что труд их не был создателем
ценностей, а сводился к догляду над зэками. Зэки же, лишЈнные всех прочих
прав, зато имели более широкое право на труд -- двенадцать часов в день. Эту
разницу, включая ужинный перерыв, с шести вечера и до одиннадцати ночи --
вольным сотрудникам каждой из лабораторий приходилось отдежуривать по
очереди для надзора за работою зэков.
Сегодня и была очередь Симочки. В Акустической лаборатории эта
маленькая, похожая на птичку девушка бы- {38} ла сейчас единственная власть
и единственное начальство.
По инструкции она должна была следить, чтоб заключЈнные работали, а не
бездельничали, чтоб они не использовали рабочего помещения для изготовления
оружия или для подкопа, чтоб они, пользуясь обилием радиодеталей, не
наладили бы коротковолновых передатчиков. Без десяти минут одиннадцать она
должна была принять от них всю секретную документацию в большой несгораемый
шкаф и опечатать дверь лаборатории.
Не прошло ещЈ и полугода, как Симочка, окончив институт инженеров
связи, была по своей кристальной анкете назначена в этот особый таинственный
номерной научно-исследовательский институт, который заключЈнные в своЈм
дерзком просторечии звали шарашкой. Принятых вольных здесь сразу же
аттестовали офицерами, выплачивали двойную по сравнению с обычным инженером
зарплату (за звание, на обмундирование) -- а требовали только преданности и
бдения, лишь потом -- грамоты и навыков.
Это было на руку Симочке. Из института не одна она, но и многие еЈ
подруги тоже не вынесли знаний. Причин тут было много. ДевчЈнки и из школы
пришли, ни математики, ни физики не зная (ещЈ в старших классах до них
дошло, что директор на педсовете ругает учителей за двойки, и хоть совсем не
учись -- аттестат тебе выдадут). И в институте, когда находилось время, и
девочки садились заниматься -- они продирались сквозь эту математику и
радиотехнику как сквозь беспонятный безвылазный бор, чуждый их душам. Но
чаще просто не было времени. Каждую осень на месяц и дольше студентов
угоняли в колхозы убирать картошку, из-за чего весь год потом слушали лекции
по восемь и по десять часов в день, а разбирать конспекты было некогда.

Страницы: (281) :  <<  ... 13141516171819202122232425262728 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Поэт (в раздумьи). Этот человек говорит неспроста. Его грубая народная
мудрость легко ложится на мою тоскующую душу.
Шут. Решайтесь же поскорее, господин. А то, скучно читать ваши мысли.
Поэт. Вы правы, друг. От ваших слов веет здоровьем. Но почему вы
заговорили о читателях?
Шут. Я, господин, просто говорю, что пора оставить лишние разговоры и
перейти к делу. По некоторым признакам я вижу, что сам сочинитель нашего
разговора большой путаник. Без меня дело не обойдется - здравый смысл всегда
придет на помощь авторской фантазии.
Поэт. Окончательно ничего не понимаю. Но знаю, что корни народной
мудрости - темны и узловаты. Вы возбуждаете во мне доверие. Будьте
поверенным моей души. Знаете ли вы, кто я?
Шут. Отлично знаю. Вы - поэт, тоскующий в окружающей пошлости. Жалобы
свои вы изливаете в стихах, хотя и прекрасных, но непонятных, так как дух
ваш, вероятно, принадлежит иным поколениям.
Поэт. Клянусь, это так!
Шут. Сверх того, вы еще - прекрасный юноша, страстно влюбленный в не
менее прекрасную даму.
Поэт. Ни слова больше! Вы - сердцеведец! Скажите мне прежде всего, как
мне вести себя с прекрасной дамой?
Шут. Советую вам прежде всего посвятить ей одно из ваших стихотворений.
Или, еще лучше, - целый том.
Поэт. О, это уже давно сделано!
Шут. В таком случае, вам следует проводить с нею часы над морем,
намекая, что ваша любовь так же широка, как оно.
Поэт (полубессознательно).

В одну любовь, широкую, как море,
Что не вместят земные берега...

Шут. Или, наконец, расталкивать перед ней народ на площади, хотя бы
подвергаясь обвинениям в неуменьи вести себя на улице.
Поэт. О, все эти средства испытаны, милый друг.
Шут. И все-таки, ваша дама остается непреклонной?
Поэт...

Блок Александр Александрович   
«О любви, поэзии и государственной службе»