В круге первом (т.1)

Они все меня толкают с тобой развестись и выйти замуж. Когда это
кончится? Посмотри, во что я превратилась! Мне тридцать семь лет! Через три
года я буду уже старуха! Я прихожу домой -- я не обедаю, я не убираю
комнату, она мне опротивела, я падаю на диван и лежу так без сил, Ларик,
родной мой, ну сделай как-нибудь, чтоб освободиться раньше! У тебя же
гениальная голова! Ну, изобрети им что-нибудь, чтоб они отвязались! Да у
тебя есть что-нибудь и сейчас! Спаси меня! Спа-си ме-ня!!..
Она совсем не хотела этого говорить, сокрушЈнное сердце!.. Трясясь от
рыданий и целуя маленькую руку мужа, она поникла к покоробленному
шероховатому столику, видавшему много этих слез.
-- Ну, успокойтесь, гражданочка, -- виновато сказал надзиратель, косясь
на открытую дверь.
Лицо Герасимовича перекошенно застыло и слишком заблистало пенсне.
Рыдания неприлично разнеслись по коридору. Подполковник грозно стал в
дверях, уничтожающе посмотрел в спину женщине и сам закрыл дверь.
По прямому тексту инструкции слезы не запрещались, но в высшем смысле
еЈ -- не могли иметь места.

--------
42

-- Да тут ничего хитрого: хлорную известь разведЈшь и кисточкой по
паспорту чик, чик... Только знать надо, сколько минут держать -- и смывай.
-- Ну, а потом?
-- А высохнет -- ни следа не остаЈтся, чистенький, новенький, садись и
тушью опять корябай -- Сидоров или там Петюшин, уроженец села Криуши. {311}
-- И ни разу не попадались?
-- На этом деле? Клара Петровна... Или может быть...
вы разрешите..?
-- ?
-- ... звать вас, пока никто не слышит, просто Кларой?
-- ... Зовите...
-- Так вот, Клара, первый раз меня взяли потому, что я был беззащитный
и невинный мальчишка. Но второй раз -- хо-го! И держался я под всесоюзным
розыском не какие-нибудь простые годы, а с конца сорок пятого по конец сорок
седьмого, -- это значит, я должен был подделывать не только паспорт и не
только прописку, но справку с места работы, справку на продуктовые карточки,
прикрепление к магазину! И ещЈ я лишние хлебные карточки по поддельным
справкам получал -- и продавал их, и на то жил.
-- Но это же... очень нехорошо!
-- Кто говорит, что хорошо? Меня заставили, не я это выдумал.
-- Но вы могли просто работать.
-- "Просто" много не наработаешь. От трудов праведных -- палат
каменных, знаете? И кем бы я работал? Специальности получить мне не дали...
Попадаться не попадался, но ошибки бывали. В Крыму в паспортном отделе одна
девушка... только вы не подумайте, что я с ней что-нибудь... просто
сочувствующая попалась и открыла мне секрет, что в самой серии моего
паспорта, знаете, эти ЖЩ, ЛХ -- скрыто указывается, что я был под
оккупацией.
-- Но вы же не были!
-- Да не быть-то не был, но паспорт-то чужой! И пришлось из-за этого
новый покупать.

Страницы: (281) :  <<  ... 203204205206207208209210211212213214215216217218 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Аня. Уж на что оригинальный! Бандит с гармоникой. Нет, не распишусь. Он на
прошлой неделе побил бюрократа из десятого номера, а его из профсоюза
выкинули. И Баранову обманул, алименты ей заставили платить. Это же не
жизнь!
Ева. Нет, я проверяю себя, и действительно, я, кажется, счастлива.
Аня. Зато Дараган несчастлив.
Ева. Уже знает?
Аня. Я сказала.
Ева. Ну, это свинство, Аня!
Аня. Да что вы! Не узнает он, что ли? Он сегодня спрашивает: "А что, Ева
придет вечером к Адаму?" А я говорю: "Придет и останется". - "Как?" "А
так, - говорю, - что они сегодня расписались!" "Как?!" Ага, ага,
покраснели!.. Всю квартиру завлекли !
Ева. Что вы выдумываете! Кого я завлекала?..
Аня. Да уж будет вам сегодня! Вот и Пончик явится. Тоже влюблен.
Ева. На Зеленый Мыс! Не медля ни секунды, завтра вечером в мягком вагоне, и
никаких Пончиков!

Аня выметает осколки и выходит.

Адам (влетает). А комната тебе нравится моя?
Ева. Скорее нравится. Да, нравится...

Адам целует ее.

Ева. Сейчас Аня вкатится... Погоди!
Адам. Никто, никто не придет! (Целует.)

Внезапно за окном голоса. Голос Маркизова: "Буржуй!",
голос Ефросимова: "Это хулиганство!" Голос Маркизова:
"Что? Кто это такой - хулиган? А?" - и на подоконник со
двора вскакивает Ефросимов. Возбужден. Дергается.
Ефросимов худ, брит, в глазах туман, а в тумане свечки.
Одет в великолепнейший костюм, так что сразу видно, что
он недавно был в заграничной командировке, а
безукоризненное белье Ефросимова показывает, что он
холост и сам никогда не одевается, а какая-то старуха,
уверенная, что Ефросимов полубог, а не человек, утюжит,
гладит, напоминает, утром подает... Через плечо на ремне
у Ефросимова маленький аппарат, не очень похожий на
фотографический. Окружающих Ефросимов удивляет странными
интонациями и жестикуляцией...

Булгаков Михаил Афанасьевич   
«Адам и Ева»