В круге первом (т.1)

Прошлым летом они приехали надольше, стала часто Нара бывать у родных и
жаловаться приЈмной матери на мужа, на порчу и затмение их семейной жизни,
до тех пор такой счастливой. С Алевтиной Никаноровной они долгие вели об
этом разговоры, Клара не всегда была дома, но если была, то открыто или
притаЈнно слушала, не могла и не хотела уклониться. Ведь самая главная
загадка жизни эта и была: отчего любят и отчего не любят?
Сестра рассказывала о многих мелких случаях их жизни, разногласиях,
столкновениях, подозрениях, также о служебных просчЈтах Иннокентия, что он
переменился, стал пренебрегать мнением важных лиц, а это сказывается и на их
материальном положении, Нара должна себя ограничивать. По рассказам сестры
она оказывалась во всЈм права, и во всЈм неправ муж. Но Клара сделала для
себя противоположный вывод: что Нара не умела ценить своего счастья; что
пожалуй она сейчас Иннокентия не любила, а любила себя; она любила не работу
его, а своЈ положение в связи с его работой; не взгляды и пристрастия его,
пусть изменившиеся, а своЈ владенье им, утверждЈнное в глазах всех. Клару
удивляло, что главные обиды еЈ были не на подозреваемые измены мужа, а на
то, что он в обществе других дам недостаточно подчЈркивал еЈ особое значение
и важность для себя.
Неволею младшей незамужней сестры мысленно при- {327} меряя себя к
положению старшей, Клара уверилась, что она бы себя так ни за что не вела.
Как же можно удовлетворяться чем-то, отдельным от его счастья?.. Тут ещЈ
запутывалось и обострялось, что не было у них детей.
После того радостного откровения на лестнице стало так просто между
ними, что хотелось видеться ещЈ, обязательно. И, главное, много вопросов
набралось у Клары, на которые вот Иннокентий мог бы и ответить!
Однако присутствие Нары или другого кого-нибудь из семьи почему-то
мешало бы этому.
И когда в тех же днях Иннокентий вдруг предложил ей съездить на денЈк
за город, она толчком сердца сразу же согласилась, ещЈ и подумать, ещЈ и
понять не успев.
-- Только не хочется никаких усадеб, музеев, знаменитых развалин, --
слабо улыбался Иннокентий.
-- Я тоже не люблю! -- определЈнно отвела Клара. Оттого что Клара знала
теперь его невзгоды, его вялая улыбка сжимала еЈ сочувствием.
-- Обалдеешь от этих Швейцарии, -- извинялся он, -- хоть по России
простенькой побродить. НайдЈм такую, а?
-- Попробуем! -- энергично кивнула Клара. -- НайдЈм!
ВсЈ-таки прямо не договорились -- втроЈм или вдвоЈм они едут.
Но назначил ей Иннокентий будний день и Киевский вокзал, без звонка
домой, без заезда сюда, на Калужскую. И из этого ясно стало не только, что
-- вдвоЈм, но и родителям, пожалуй, знать не нужно.
По отношению к сестре Клара чувствовала себя вполне вправе на эту
поездку.

Страницы: (281) :  <<  ... 214215216217218219220221222223224225226227228229 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Рукоятки мечей холодеют в руке,
И отчаянье бьется, как птица, в виске,
И заходится сердце от ненависти!

Ненависть - юным уродует лица,
Ненависть - просится из берегов,
Ненависть - жаждет и хочет напиться
Черною кровью врагов!

Да, нас ненависть в плен захватила сейчас,
Но не злоба нас будет из плена вести.
Не слепая, не черная ненависть в нас, -
Свежий ветер нам высушит слезы у глаз
Справедливой и подлинной ненависти!

Ненависть - пей, переполнена чаша!
Ненависть - требует выхода, ждет.
Но благородная ненависть наша
Рядом с любовью живет!

1975

Баллада о вольных стрелках


Если рыщут за твоею
Непокорной головой,
Чтоб петлей худую шею
Сделать более худой, -
Нет надежнее приюта:
Скройся в лес - не пропадешь, -
Если продан ты кому-то
С потрохами ни за грош.

Бедняки и бедолаги,
Презирая жизнь слуги,
И бездомные бродяги,
У кого одни долги, -
Все, кто загнан, неприкаян,
В этот вольный лес бегут, -
Потому что здесь хозяин -
Славный парень Робин Гуд!

Здесь с полслова понимают,
Не боятся острых слов,
Здесь с почетом принимают
Оторви-сорви-голов.
И скрываются до срока
Даже рыцари в лесах:
Кто без страха и упрека -
Тот всегда не при деньгах!

Знают все оленьи тропы,
Словно линии руки,
В прошлом - слуги и холопы,
Ныне - вольные стрелки...

Высоцкий Владимир Семенович   
«1975 год»