В круге первом (т.1)

Толстенная причудливая ива вырастала на их берегу, а гнутым стволом
перекидывалась на тот берег -- как мост, и с поручнями таких же кручЈных
изогнутых ветвей. {343}
-- Баобаб! -- всплеснула Клара. -- Вот красавец! А давай по нему на тот
берег! Там, кажется, лучше идти.
Иннокентий недоверчиво покачал головой. Но Клара уже вскочила уверенно
на косой ствол и протянула ему сильную руку:
-- ПойдЈм!
Ей казалось, что это обязательно будет хорошо. Вот на том берегу что-то
встретится или скажется, для чего была вся эта прогулка.
Иннокентий в сомнении протянул свою мягкую кисть.
Ствол ивы, умеренно поднимаясь, уводил, однако, высоко. Иннокентий
следовал небольшими переступами и, кажется, избегал смотреть вниз. А тут ещЈ
ветка, за которую он держался, пересекала их путь, надо было через неЈ же и
перелезть. ВсЈ это делал он с лицом сосредоточенного думанья, совсем
замолчал. Не оцарапавшись, они спрыгнули. Но видно было, что удовольствия от
перехода Инк не получил.
И ничто не стало лучше на новом берегу. Малозначное они говорили друг
другу. Слышалось тарахтение трактора где-то выше. Очень скоро и тут не стало
пути близ воды. И пришлось им покинуть тень и подняться от реки единственной
возможной дорогой. Иннокентий всЈ явнее хромал.
И вышли они -- на разбросанный бригадный двор с одним домиком и одним
малым сараем. Домик был, наверно, контора: на верхушке его чуть шевелился
бледно-розовый флаг с оборванным краем. А сарай имел лишь такую ширину, что
в одну строчку умещался лозунг: "ВперЈд, к победе коммунизма!", всЈ же
множество кирпично-ржавых, облезло-голубых и облупленно-зелЈных машин
неизвестного назначения с хоботами, жерлами, зацепами, и цистерны, и полевая
кухня, и прицепы с подпЈртыми или опущенными дышлами -- всЈ было разбросано
и покинуто на большой площади такой же изувеченной, изрытой земли, где и
ногой почти пройти было нельзя. И только один человек в чумазой робе всЈ
бродил от машины к машине, наклонялся, поднимался, что-то смотрел. Больше не
было никого.
Да на холме работал один трактор.
И другого пути не было. Кое-как по колдобинам пе- {344} ресекли они
бригадный двор. Иннокентий хромал. Снова было жарко. Они спустились к реке
опять.
А она текла под бетонный мост. Уравнивал скучный прочный мост оба
берега, оба жребия. Кажется, это было шоссе.
-- Подловим попутную? -- сказал Иннокентий. -- Не возвращаться ж на
станцию опять.
День был в середине, а прогулка при конце.
Отчего натягивается между людьми вот эта препонка? Почти видно и почти
слышно, как можно помочь друг Другу.
Но не дано было этому быть. Этого быть не могло.
Под мостом они обнаружили родничок. Сели, стали пить, придумали и ноги
помыть.
Но тут послышался сильный гул наверху.

Страницы: (281) :  <<  ... 225226227228229230231232233234235236237238239240 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Про обезьяну знаешь?
Красавец недоверчиво улыбнулся:
- Какую обезьяну?
Ну так послушай! Бог сотворил небо и землю, знаешь?
- Ну, знаю.
Потом бог сотворил человека и сказал человеку: будешь ты, человек, жить
тридцать лет на свете, - хорошо будешь, жить, радоваться будешь, думать
будешь, что все на свете только для тебя одного бог сотворил и сделал.
Доволен ты этим? А человек подумал: так хорошо, а всего тридцать лет жизни!
Ой, мало! Слышишь? - спросил старик с усмешкой.
- Слышу, - ответил красавец.
- Потом бог сотворил ишака и сказал ишаку: будешь ты таскать бурдюки и
вьюки, будут на тебе ездить люди и будут тебя бить по голове палкой. Ты
таким сроком доволен? И ишак зарыдал, заплакал и сказал богу: зачем мне
столько? Дай мне, бог, всего пятнадцать лет жизни. - А мне прибавь
пятнадцать, - сказал человек богу, - пожалуйста, прибавь от его доли! - И
так бог и сделал, согласился. И вышло у человека сорок пять лет жизни.
Правда, человеку хорошо вышло? - спросил старик, взглянув на красавца.
- Неплохо вышло, - ответил тот нерешительно, не понимая, очевидно, к
чему все это.
- Потом бог сотворил собаку и тоже дал ей тридцать лет жизни. Ты,
сказал бог собаке, будешь жить всегда злая, будешь сторожить хозяйское
богатство, не верить никому чужому, брехать будешь на прохожих, не спать по
ночам от беспокойства. И, знаешь, собака даже завыла: ой, будет с меня и
половины такой жизни! И опять стал человек просить бога: прибавь мне и эту
половину! И опять бог ему прибавил. Сколько лет теперь стало у человека?
- Шестьдесят стало, - сказал красавец веселее.
- Ну, а потом сотворил бог обезьяну, дал ей тоже тридцать лет жизни и
сказал, что будет она жить без труда и без заботы, только очень нехороша
лицом будет, - знаешь, лысая, в морщинах, голые брови на лоб лезут, - и все
будет стараться, чтоб на нее глядели, а все будут на нее смеяться.
Красавец спросил:
- Значит, и она отказалась, попросила себе только половину жизни?
- И она отказалась, - сказал старик, приподнимаясь и беря из рук
ближнего курда мундштук кальяна - И человек выпросил себе и эту половину, -
сказал он, снова ложась и затягиваясь...

Бунин Иван Алексеевич   
«Молодость и старость»