В круге первом (т.1)

Он был всамделишный хороший инженер, только
моторист-авиационник, в Марфино был завезен по ошибке, но прижился здесь и
не рвался в другое место, справедливо считая, что вряд ли там будет лучше.
Вечером, когда насосы стихали, Земеля любил в тишине послушать или
рассказать что-нибудь:
-- Бывало, возьми пятачок и иди, чего хочешь покупай, на каждом шагу
тебе в руки суют, -- широко улыбался он. -- Дерьмом никто не торговал.
Сапоги -- так сапоги, десять лет без починки носишь, а с починкой --
пятнадцать. Кожу-то на головках не обрезали, как сейчас, а напускали, чтобы
под ногой вкруговую сходилась. ЕщЈ эти были... как они назывались?.. красные
расписные на спиртовой подошве -- это ж не сапоги, это душа вторая! -- Весь
он растаивал в улыбке и жмурился как на слабое тЈплое солнышко. -- Или,
например, на станциях... Никогда на полу не лежали, по суткам никогда за
билетами не душились. Приходи за минуту, покупай, садись, всегда вагоны
свободные. Поезда гоняли -- не экономили... Вообще -- просто, очень просто
жилось...
Старший вакуумщик, покачивая грузным телом и засунув руки в карманы,
выходил на эти рассказы из тЈмного угла, где его письменный стол был надЈжно
укрыт от начальства. Он становился посреди комнаты, смотрел как-то избоку,
выкаченными глазами, а очки были спущены на нос:
-- Земеля! Да ты разве царя помнишь?
-- Помню немножко, -- извинялся улыбкой Земеля. {348}
-- На-прас-но, -- качал головой ДвоетЈсов. -- Забывай. А то социализм
нужно качать.
-- Да ведь, Костя, -- робко возражал Земеля. -- Социализм-то вроде
построен, говорят.
-- Ну-у-у? -- вылупливался старший вакуумщик.
-- Да-а. ЕщЈ с тридцать третьего, что ль, года.
-- Это когда на Украине голод был? Так подожди, подожди, а что ж мы
теперь вот день и ночь откачиваем?
-- Теперь? Коммунизм наверно, -- сиял Земеля.
-- Да-а?!.. Вон она-а!.. -- придурковато гундосил старший вакуумщик и,
шаркая, уходил в свой угол.
Для себя или для Клары они такой разговор вели, -- но Клара докладывать
не ходила.
Обязанности Клары оказались несложны: ей надо было, чередуясь с
Тамарой, приходить один день с утра и быть до шести вечера, а другой день
после обеда и -- до одиннадцати ночи. Капитан же был всегда с утра, потому
что днЈм его могло требовать начальство; вечерами он никогда не приходил, не
ставя своей целью служебное продвижение. Главная задача девушек была --
дежурство, то есть, слежка за заключЈнными. Помимо того, "для развития",
начальник поручал им мелкие несрочные работы. С Тамарой Клара встречалась
всего часа два в день. Тамара работала на объекте больше года и обращалась с
заключЈнными непринуждЈнно. Кларе даже показалось, что с одним из них она
довольна коротка и носит ему книги, но обменивали они их незаметно.

Страницы: (281) :  <<  ... 228229230231232233234235236237238239240241242243 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... На следующий день я пришел
в пансион к Себастьену и узнал от бедного мальчика, что его отец по приказу
короля, испрошенному какой-то придворной дамой, заключен в Бастилию! И тогда
я опять подумал, что у короля, которого все считают таким добрым, при всей
его доброте случаются долгие периоды затмения, неведения или забывчивости, и
вот, чтобы исправить, насколько это в моих силах, одну из ошибок, которую
допустил король в такой вот период забывчивости, неведения или затмения, я,
сколько мог, способствовал взятию Бастилии. Мы вошли в нее, хотя это было
нелегко: солдаты короля стреляли в нас, и мы потеряли почти двести человек
убитыми, и это дало мне новые основания усомниться в великой доброте короля,
в которую все так верили, но Бастилия была взята, и в одной из камер я нашел
господина Жильбера, ради которого я только что раз двадцать рисковал жизнью.
К тому же господин Жильбер первым делом заявил мне, что король добр, что он
даже понятия не имеет о большинстве несправедливостей, которые творятся от
его имени, и что винить в этих несправедливостях надо не его, а министров; в
ту пору любое слово господина Жильбера звучало для меня все равно как
божественное откровение, и я поверил ему; к тому же Бастилия была взята,
господин Жильбер на свободе, а мы с Питу целы и невредимы, и я забыл про
расстрел на улице Сент-Оноре, про избиение в саду Тюильри, про полторы, а то
и две сотни убитых свирелью принца Саксонского и про заключение господина
Жильбера всего-навсего по просьбе придворной дамы... Но прошу прощения,
господин граф, - спохватился Бийо, - все это вас не касается, и вы меня
вызвали на разговор с глазу на глаз не для того, чтобы слушать пустую
болтовню темного крестьянина. Вы ведь не только знатный дворянин, но и
ученый человек.
И Бийо протянул руку к двери, намереваясь вернуться в комнату короля.

Однако Шарни удержал его.
У Шарни были две причины удерживать его.
Первая: ему становились ясны поводы враждебности Бийо, а в нынешних
обстоятельствах это было немаловажно; вторая: он выигрывал время...

Дюма Александр (Alexandre Dumas)   
«Графиня де Шарни (часть 3)»