В круге первом (т.1)

..
-- Ни от хрена они не зависят! -- отбился и выпрямился из углубления
Нержин. -- Справедливость -- ни от чего не зависит!
-- Классовое! Классовое понятие! -- тряс Рубин пятерню над его головой.
-- Справедливость -- это глава угла, это основа мироздания! -- замахал
и Нержин. Издали можно было подумать, что они сейчас будут драться. -- Мы
родились со справедливостью в душе, нам жить без неЈ не хочется и не нужно!
Помнишь, как ФЈдор Иоаныч говорит: я не умЈн и не силЈн, меня обмануть не
трудно, но белое от чЈрного {373} я отличить могу! Давай сюда ключи,
Годунов!!
-- Никуда ты, никуда не денешься! -- грозно толковал Рубин. -- ПридЈтся
тебе дать отчЈт: по какую сторону баррикады ты стоишь?!
-- Вот ещЈ мать твою фанатиков перегрЈб, -- всю землю нам баррикадами
перегородили! -- сердился и Нержин. -- Вот в этом и ужас! Ты хочешь быть
гражданином вселенной, ты хочешь быть ангелом поднебесья -- так нет же, за
ноги дЈргают: кто не с нами, тот против нас! Оставьте мне простору! Оставьте
простору! -- отталкивался Нержин.
-- Мы тебе оставим -- так те не оставят, с той стороны!
-- Вы оста-авите! Кому вы оставляли! На штыках да на танках всю
дорогу...
-- Дитя моЈ, -- смягчился Рубин, -- в исторической перспективе...
-- Да на хрена мне перспектива! Мне жить сейчас, а не в перспективе. Я
знаю, что ты скажешь! -- бюрократическое извращение, временный период,
переходный строй -- но он мне жить не даЈт, ваш переходный строй, он душу
мою топчет, ваш переходный строй, -- и я его защищать не буду, я не
полоумный!
-- Я ошибся, что затронул тебя после свидания, -- совсем мягко сказал
Рубин.
-- Не причЈм тут свидание! -- не спадало ожесточение Нержина. -- Я и
всегда так думаю! Над христианами мы издеваемся -- мол, ждЈте рая, дурачки,
а на земле всЈ терпите, -- а мы чего ждЈм? а мы для кого терпим? Для
мифических потомков? Какая разница -- счастье для потомков или счастье на
том свете? Обоих не видно.
-- Никогда ты не был марксистом!
-- К сожалению был.
-- Су-бака! Стерьва... Голоса классифицировали вместе... Что ж мне
теперь -- одному работать?
-- НайдЈшь кого-нибудь.
-- Ко-го?? -- нахохлился Рубин, и было странно видеть детски-обиженное
выражение на его мужественном пиратском лице.
-- Нет, мужик, ты не обижайся. Значит, они меня будут известной
жЈлто-коричневой жидкостью обливать, а я {374} им -- добывай атомную бомбу?
Нет!
-- Да не им -- нам, дура!
-- Кому -- нам? Тебе нужна атомная бомба? Мне -- не нужна. Я, как и
Земеля, к мировому господству не стремлюсь.
-- Но шутки в сторону! -- спохватился опять Рубин.
-- Значит, пусть этот прыщ отдаЈт бомбу Западу?..
-- Ты спутал, ЛЈвочка, -- нежно коснулся отворота его шинели Глеб.

Страницы: (281) :  <<  ... 246247248249250251252253254255256257258259260261 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Теперь между каменными плитами дорожек пробивались усики дикой петрушки и водосбора. Колодец среди двора зарос папоротником. Запущенные розы одичали; их длинные спутанные ветки тянулись по всем дорожкам. Среди букса алели большие красные маки. Высокие побеги наперстянки склонялись над травой, а бесплодные виноградные лозы, покачиваясь, свисали с ветвей боярышника, уныло кивавшего своей покрытой листьями верхушкой.
   В одном углу сада поднималась ветвистая магнолия с темной листвой, окропленной там и сям брызгами молочно-белых цветов. У ствола магнолии стояла грубая деревянная скамья. Монтанелли опустился на нее.
   Артур изучал философию в университете. В тот день ему встретилось трудное место в книге, и он обратился за разъяснением к padre. Он не учился в семинарии, но Монтанелли был для него подлинной энциклопедией.
   - Ну, пожалуй, я пойду, - сказал Артур, когда непонятные строки были разъяснены. - Впрочем, может быть, я вам нужен?
   - Нет, на сегодня я работу закончил, но мне бы хотелось, чтобы ты немного побыл со мной, если у тебя есть время.
   - Конечно, есть!
   Артур прислонился к стволу дерева и посмотрел сквозь темную листву на первые звезды, слабо мерцающие в глубине спокойного неба. Свои мечтательные, полные тайны синие глаза, окаймленные черными ресницами, он унаследовал от матери, уроженки Корнуэлла(*7). Монтанелли отвернулся, чтобы не видеть их.
   - Какой у тебя утомленный вид, carino, - проговорил он.
   - Что поделаешь...
   В голосе Артура слышалась усталость, и Монтанелли сейчас же заметил это.
   - Напрасно ты спешил приступать к занятиям. Болезнь матери, бессонные ночи - все это изнурило тебя. Мне следовало настоять, чтобы ты хорошенько отдохнул перед отъездом из Ливорно(*8)...

Войнич Этель Лилиан (Ethel Lilian Voynich)   
«Овод»