В круге первом (т.1)

--
Бомба -- на Западе, еЈ там изобрели, а вы воруете.
-- ЕЈ там и кинули! -- блеснул коричнево Рубин. -- А ты согласен
мириться? Ты -- потворствуешь этому прыщу?
Нержин ответил в той же заботливой форме:
-- ЛЈвочка! Поэзия и жизнь -- да составят у тебя одно. За что ты так на
него серчаешь? Это же -- твой АлЈша Карамазов, он защищает Перекоп. Хочешь
-- иди бери.
-- А ты -- не пойдЈшь? -- ожесточел взгляд Рубина.
-- Ты согласен получить Хиросиму? На русской земле?
-- А по-твоему -- воровать бомбу? Бомбу надо морально изолировать, а не
воровать.
-- Как изолировать?! Идеалистический бред!
-- Очень просто: надо верить в ООН! Вам план Баруха предлагали -- надо
было подписывать! Так нет, Пахану бомба нужна!
Рубин стоял спиной к прогулочному двору и тропинке, а Нержин -- лицом и
увидел быстро подходившего к ним Доронина.
-- Тихо, Руська идЈт. Не поворачивайся, -- шЈпотом предупредил он
Рубина. И продолжал громко ровно:
-- Слушай, а тебе такой не встречался там шестьсот восемьдесят девятый
артиллерийский полк?
-- А кого ты там знал? -- ещЈ не переключась, нехотя отозвался Рубин.
-- Майора Кандыбу. С ним был интересный случай...
-- Господа! -- сказал Руська Доронин весЈлым открытым голосом.
Рубин кряхтя повернулся, поглядел хмуро:
-- Что скажете, инфант?
Ростислав смотрел на Рубина непритворЈнным взгля- {375} дом. Лицо его
дышало чистотой:
-- Лев Григорьич! Мне очень обидно, что я -- с открытой душой, а на
меня косятся мои же доверенные. Что ж тогда остальным? Господа! Я пришЈл вам
предложить: хотите, завтра в обеденный перерыв я вам продам всех
христопродавцев в тот самый момент, когда они будут получать свои тридцать
серебренников?

--------
48

Если не считать толстячка Густава с розовыми ушами, Доронин был на
шарашке самым молодым зэком. Все сердца привлекал его необидчивый нрав,
удатливость, быстрота. Немногие минуты, в которые начальство разрешало
волейбол, Ростислав отдавался игре беззаветно; если стоящие у сетки
пропускали мяч, он от задней черты бросался под него "ласточкой", отбивал и
падал на землю, в кровь раздирая колена и локти. Нравилось и необычное имя
его -- Руська, .вполне оправдавшееся, когда, через два месяца после приезда,
его голова, бритая в лагере, заросла пышными русыми волосами.
Его привезли из Воркутинских лагерей потому, что в учЈтной карточке
ГУЛага он числился как фрезеровщик; на самом же деле оказался фрезеровщик
липовый и вскоре был заменен настоящим. Но от обратной отсылки в лагерь
Руську спас ДвоетЈсов, взявший его учиться на меньшем из вакуумных насосов.
Переимчивый Руська быстро научился.

Страницы: (281) :  <<  ... 247248249250251252253254255256257258259260261262 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Счастливее в этом
отношении оказался Лопе де Вега. Молодой ученый Д. К. Петров с неутомимым
вниманием изучил многообразный мир художественного его творчества, и только
что выпустил свое интересное исследование ""Очерки бытового театра" Лопе де
Веги". СПб., 1901. В этой книге собран огромный материал, касающийся не
только самого создателя испанской драмы, но и многих сторон испанской
литературы и испанских нравов. Приходится вдвойне ценить это серьезное,
богатое фактами исследование, ибо вопросы, которые затрагиваются Петровым,
не только совсем новые у нас, но и мало разработаны в Европе. Для каждого,
кто заинтересуется Кальдероном и испанистикой, книга Д. К. Петрова может
быть очень полезной.
Для лиц, знакомых или желающих ознакомиться с испанским языком, в
дополнение к литературе о Кальдероне, отмеченной мною в приложении, я могу
еще указать на интересную монографию о драме "Жизнь есть сон". Segismundo,
estudio critico por Enrique Funes. Madrid. 1899. В ней есть оригинальные
мысли и интересные сопоставления между типами Сехисмундо, Гамлета и
Прометея.
Драма "Жизнь есть сон" до сих пор ставится на сцене в Испании. Мне
пришлось ее видеть в Мадриде, и я убедился, что она не только сценична, но
что и ее символический философский смысл от сценических эффектов выступает
еще ярче и отчетливее. Необходимо было бы, чтобы лица, заведующие
репертуаром русских театров, не оставили без внимания богатый сценический
материал, предстающий перед нами в драмах Кальдерона. Гете, бывший сам
драматургом и директором театра, не был опрометчивым, когда он ставил на
Веймарской сцене "Стойкого принца" и "Жизнь есть сон".

1901. Осень.
К. Бальмонт.


К. Бальмонт
[Предисловие к драме] "ЛЮБОВЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ"

Основное свойство критики - ошибаться. Основная особенность порицателей
- говоря о гениях, являть собственное ничтожество и незнание. Среди лиц,
высказывавших свои суждения о Кальдероне, есть достопримечательные люди,
называющие его писателем Инквизиции...

Бальмонт Константин Дмитриевич   
«Переводы Кальдерона. Предисловие к сочинениям Кальдерона»