В круге первом (т.1)

Зато внушали им, что доносительство есть и патриотический долг, и
лучшая помощь тому, на кого доносишь, и содействует оздоровлению общества.
Не то, чтоб это всЈ в Руську проникло, но и не осталось без влияния. И
главным вопросом для него был сейчас не тот, насколько это дурно или
позволительно -- стать стукачом, а -- что из этого получится? Уже
обогащЈнный бурным жизненным опытом, множеством тюремных встреч и
наслушавшись хлЈстких тюремных споров, этот юноша не выпускал из виду и
такую ситуацию, когда все эти архивы МГБ будут раскапывать, и всех тайных
сотрудников предавать позорному суду.
Поэтому согласиться на сотрудничество с кумом было в дальнем смысле так
же опасно, как в ближнем -- отказаться от него.
Но кроме всех этих расчЈтов Руська был художник авантюризма. Читая
занятные бумажки вверх ногами под настольным стеклом Шикина, он задрожал от
предчувствия острой игры. Он томился от бездеятельности в тесном уюте
шарашки!
И для правдоподобия уточнив, сколько он будет получать, Руська с жаром
согласился.
После его ухода Шикин, довольный своей психологической
проницательностью, прохаживался по кабинету и потирал одну крохотную ладонь
о другую -- такой осведомитель-энтузиаст обещал богатый урожай доносов. А в
это самое время не менее довольный Руська обходил доверенных зэков и
исповедывался им, что согласился быть стукачом из любви к спорту, из желания
изучить методы МГБ и выявить подлинных стукачей.
Другого подобного признания не помнили зэки, даже старые. Руську
недоверчиво спрашивали -- зачем он, рискуя головой, похваляется. Он отвечал:
-- А когда над этой сворой будет Нюрнбергский процесс, -- вы за меня
выступите свидетелями защиты.
Из двадцати узнавших зэков каждый рассказал ещЈ {378} одному-двум, -- и
никто не пошЈл и не донЈс куму! Уже одним этим полета людей утвердились выше
подозрений.
Событие с Руськой долго волновало шарашку. Мальчишке поверили. Верили
ему и позже. Но, как всегда, у событий был свой внутренний ход. Шикин
требовал материалов. Руське приходилось что-нибудь давать. Он обходил своих
доверителей и жаловался:
-- Господа! Воображаете, сколько стучат другие, если я вот месяца не
служу -- а как Шикин жмЈт! Ну войдите в положение, подбросьте матерьяльчика!
Одни отмахивались, другие подбрасывали. Единодушно было решено погубить
некую даму, которая работала из жадности, чтоб умножить тысячи, приносимые
мужем. Она держалась с зэками презрительно, высказывалась, что их надо
перестрелять (говорила она так среди вольных девушек, но зэкам быстро стало
известно) и сама завалила двоих -- одного на связи с девушкой, другого -- на
изготовлении чемодана из казЈнных материалов. Руська бессовестно оболгал еЈ,
что она берЈт от зэков письма на почту и ворует из шкафа конденсаторы.

Страницы: (281) :  <<  ... 249250251252253254255256257258259260261262263264 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Прощай, белый свет!
30-го июля. Послали меня в санаторий "Здоровый дух" на курорт.
Получил
на 2000 верст подъемные и бесплатный билет жесткого класса с тюфяком.
1-го августа... и с клопами. Еду, очень красивые виды. Клопы
величиной
с тараканов.
3-го августа. Приехал в Сибирь. Очень красивая. На лошадях
ехал в
сторону немного - 293 версты. Кумыс.
6-го августа. Вот тебе и кумыс! Они говорят, что это ошибка.
Никакого
туберкулеза у вас нет. Опять снимок делали. Видел свою почку.
Страшно
противная.
8-го августа. И потому я сейчас записываю в Ростове-на-Дону.
Очень
красивый город. Еду в здравницу "Солнечный дар" в Кисловодск.
12-го августа. Кисловодск. И ничего подобного. Почка тут ни
при чем.
Говорят: какой черт вас заслал сюда?!
15-го августа. Я пишу на пароходе, якобы с наследственным
сифилисом, и
еду в Крым (в скрытой форме). Меня рвет, вследствие качки.
Будь оно
проклято, такое лечение!
22-го августа. Ялта, превосходный город, если б только не
медицина!
Загадочная наука. Здесь у меня глисты нашли и аппендицит в скрытой
форме. Я
еду в Липецк Тамбовской губернии. Прощай, водная стихия Черного моря!
25-го августа. В Липецке все удивляются. Доктор очень
симпатичный.
Насчет глистов сказал так:
- Сами они глисты!
Подвел меня к окошку, посмотрел в глаза и заявил:
- У вас порок сердца.
Я уж так привык, что я весь гнилой, что даже и не
испугался. Прямо
спрашиваю: куда ехать?
Оказывается, в Боржом.
Здравствуй, Кавказ!
1-го сентября. В Боржоме даже не позволили вещи распаковать.
Мы,
говорят, ревматиков не принимаем.
Вот уж я и ревматиком стал! Недолго, недолго мне жить на
белом свете!
Уезжаю опять в Сибирь на...

Булгаков Михаил Афанасьевич   
«Летучий голландец»