В круге первом (т.1)

-- В том числе буду получать и я.
-- И тебе тоже платят за третий? -- удивился Рубин. -- Ведь ты же там
служил только полквартала?
-- Ну что ж, я -- отличился! -- с подкупающей от- {380} крытой улыбкой
оглядел обоих Руська.
-- И прямо наличными?
-- Боже упаси! Фиктивный денежный перевод по почте с зачислением суммы
на лицевой счЈт. Меня спросили -- от какого имени вам прислать? Хотите -- от
Ивана Ивановича Иванова? Стандарт меня покоробил. Я попросил -- нельзя ли от
имени Клавы Кудрявцевой? ВсЈ-таки приятно думать, что о тебе заботится
женщина.
-- И по сколько же за квартал?
-- Вот тут-то самое остроумное! Осведомителю по ведомости выписывают
сто пятьдесят рублей за квартал. Но надо для приличия переслать по почте, а
неумолимая почта берЈт три рубля почтовых сборов. Все кумовья настолько
жадные, что своих денег добавить не хотят, и настолько ленивые, что не
поднимут вопроса о повышении ставки сексотам на три рубля. Поэтому переводы
будут все как один на 147 рублей. Поскольку нормальный человек никогда таких
переводов не шлЈт, -- эти недостающие тридцать гривенников и есть Иудина
печать. Завтра в обед надо столпиться около штаба и у всех, выходящих от
опера, смотреть перевод. Родина должна знать своих стукачей, как вы
находите, господа?

--------
49

В этот самый час, когда отдельные редкие снежинки стали срываться с
неба и падали на тЈмную мостовую улицы Матросская Тишина, с булыжников
которой скаты автомашин слизали последние остатки снега прошлых дней, -- в
318-й комнате студенческого городка на Стромынке шла предвечерняя воскресная
жизнь девушек-аспиранток.
318-я комната на третьем этаже своим широким квадратным окном как раз и
выходила на Матросскую Тишину, а от окна к двери была продолговата, и вдоль
стен еЈ, справа и слева, упнулись по три железных кровати гуськом и шатко
высились плетЈные этажерки с книгами. Средней полосою комнаты, оставляя
вдоль кроватей лишь узкие проходы, один за другим стояли два сто- {381} ла:
ближе к окну -- "диссертационный", где громоздко теснились книги, тетради,
чертежи и стопы машинописного текста, а дальше -- общий, за которым сейчас
Оленька гладила, Муза писала письмо, а Люда перед зеркалом раскручивала
папильотки. У дверной стены ещЈ оставалось место для умывального таза,
отгороженного занавеской (умываться полагалось в конце коридора, но девушкам
было там неуютно, холодно, далеко).
На кровати близ умывальника лежала венгерка Эржика и читала. Она лежала
в халате, который в комнате назывался "бразильский флаг". У неЈ были ещЈ и
другие затейливые халаты, восхищавшие девушек, но на выход она одевалась
очень сдержанно, как бы даже стараясь не привлекать внимания. Она привыкла
так за годы, когда была подпольщицей-коммунисткой в Венгрии.

Страницы: (281) :  <<  ... 251252253254255256257258259260261262263264265266 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

Все эти предпосылки были высказаны мною для того, чтобы сделать следующий вывод: если в наши времена диктатура и может возникнуть, то это будет диктатура информационная, а не политическая. На протяжении вот уже более пятидесяти лет все только и говорят о том, что в современном мире - за исключением лишь нескольких развивающихся стран - для осуществления государственного переворота нет необходимости прибегать к танкам, достаточно захватить радиотелевизионные станции. Последний, кто об этом еще не знает, это Буш (Bush) - он производит впечатление главы развивающейся страны, который по ошибке сумел стать президентом высокоразвитого государства. Таким образом, теорема об информационной диктатуре была доказана.

А потому, ошибочно утверждать, что говорить о "режиме" Берлускони нельзя: якобы слово "режим" вызывает в памяти режим фашистский, а сегодняшняя ситуация в стране отличается от той, в которой мы жили на протяжении двадцати лет правления Муссолини (Mussolini). Режим - это форма правления, которая не обязательно должна быть фашистской. При фашизме детей (и взрослых) заставляли надевать военную форму, при фашизме отсутствовала свобода прессы, а диссиденты отправлялись в концлагеря. Информационный режим Берлускони не настолько груб и старомоден. Он прекрасно осознает, что консенсус достигается путем контроля наиболее популярных средств массовой информации. В остальном же - ничего не стоит позволить газетам быть несогласными (до тех пор, пока их нельзя будет купить). Зачем стоит устраивать гонения на такого известного журналиста, как Биаджи (Biagi)? Для того чтобы он превратился в героя? Достаточно просто не выпускать его на телевидение.

Отличие между режимом "фашистским" и режимом информационным заключается в том, что при фашистском режиме люди знали: ни радио, ни газеты не передавали ничего, кроме правительственных постановлений, а слушать лондонское радио было нельзя, потому как за это можно было попасть в тюрьму. И именно поэтому при фашизме люди не доверяли газетам и радио, тайком слушали лондонское радио и верили лишь тем новостям, которые доходили до них шепотом, из уст в уста, в виде сплетен...

Эко, Умберто (Eco, Umberto)   
«Глаза Дуче (El Pais, Испания)»