В круге первом (т.1)

В мире, таком прореженном и таком опустевшем, после того как вытолкнули
из него железное туловище войны; когда зияли только ямки чЈрные в тех
местах, где должны были двигаться и улыбаться их сверстники или старшие их
на пять-на десять-на пятнадцать лет, -- этими неизвестно кем составленными,
грубыми, никакого смысла не выражающими словами "учЈная баба" нельзя же было
захлопывать тот светлый яркий луч науки, который оставался их роковому
женскому поколению на всякие личные неудачи.
-- ... Сказала, что кассиршей в бане работаю. Пристал -- в какой бане,
да в какую смену. Еле ушла...
ВсЈ оживление покинуло Дашу. ТЈмные глаза еЈ смотрели тоскливо.
Она весь день прозанималась в Ленинской библиотеке, потом несытно и
невкусно пообедала в столовой и возвращалась домой в унынии перед
незаполнимым воскресным вечером, не обещавшим ей ничего.
Когда-то, ещЈ в средних классах просторной бревенчатой школы в их селе,
ей нравилось хорошо учиться. Потом радовало, что под предлогом института ей
удалось отцепиться от колхоза и прописаться в городе. Но вот уж ей было
много лет, училась она восемнадцать кряду, надоело ей учиться до ломоты в
голове -- а зачем она училась? Простая бабья радость -- ребЈнка родить, и
вот не от кого, не для кого. {389}
И, задумчиво покачиваясь, Даша в смолкнувшей комнате произнесла свою
любимую поговорку:
-- Нет, девчата, жизнь -- не роман...
При их МТС есть агроном один. Пишет Даше, упрашивает. Но вот-вот станет
она кандидатом наук, и вся деревня скажет: для чего ж училась девка? -- за
агронома вышла. Это и любая звеньевая может... А с другой стороны Даша
чувствовала, что и кандидат наук она будет ненастоящий, стреноженный,
скованный, что вузовская работа будет ей -- неподъЈмный заклятый клин; что и
кандидатом не посмеет и не сумеет она проникнуть в те высшие свободные круги
науки.
Идущих в науку женщин, их целую жизнь хвалили, хвалили, так напевали,
так много им обещали -- и тем жЈстче было теперь упереться в глыбу лбом.
Ревниво досмотрев за развязной удачливой соседкой, Даша сказала:
-- Людка! А ты -- ноги помой, советую.
Люда осмотрелась:
-- Ты думаешь?
В нерешительности вытащила спрятанную электроплитку и включила в
"жулик" вместо утюга.
Какой -нибудь работой хотелось деятельной Даше отогнать кручину. Она
вспомнила, что есть у неЈ новокупка из белья, не того размера, но пришлось
брать, пока выбросили. Теперь, достав, она начала ушивать.
Так все стихли, и можно было бы наконец вникнуть по-настоящему в
письмо. Но нет, оно не выписывалось! Муза перечитала последние написанные
фразы, одно слово заменила, несколько неясных букв подвела... -- нет, письмо
не удавалось! В письме была ложь, и мама с папой сразу это почувствуют.

Страницы: (281) :  <<  ... 257258259260261262263264265266267268269270271272 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Она исчезла, утопая
В сиянье голубого дня,
И так запела, улетая,
Как бы молилась на меня.
/Туманский/

Улетела в небо или в лес. Туда, где правит леший, а леший нем, но
голосист. Немота, которая имеет голос, молчание - говорящее, безмолвие -
исполненное красноречия. Русский народ так определил лес, что в этом
определении есть и указание на основную тайну мира. Немой мир ищет голоса и
веяньем ветра, плеском волн, перекличкой птиц, жужжанием жуков, ревом зверя,
шорохом листьев, шепотом травинок, разрывающим все небо гимном грома дает
своей внутренней ищущей воле вырваться на волю. Раскроем забытую книгу
забытого великого русского писателя, которого теперь не читает почти никто и
слава которого, в сознательные десятилетия русской жизни, всегда была
затенена славами других наших великих писателей. Я говорю о любимце моего
детства, вновь ставшем моим любимцем теперь, Сергее Тимофеевиче Аксакове...

Бальмонт Константин Дмитриевич   
«Проза. Русский язык»