В круге первом (т.1)

Сколько можно?
Когда так объяснилось, что Надя вовсе не выставляет своего горя больше
всех горь, настороженность Оленьки сразу опала, и она сказала примирительно:
-- Ах, иностранцев повыбрасывать? Так это же не тебе одной, что ты
расстраиваешься?
Повыбрасывать иностранцев значило заменить всюду в тексте "Лауэ
доказал" на "учЈным удалось доказать", или "как убедительно показал Лангмюр"
на "как было показано". Если же какой-нибудь не только русский, но немец или
датчанин на русской службе отличился хоть малым -- нужно было непременно
указать полностью его имя-отчество, оттенить его непримиримый патриотизм и
бессмертные заслуги перед наукой.
-- Не иностранцев, я их давно выбросила. Теперь надо исключить
академика Баландина...
-- Нашего советского?
-- ... и всю его теорию. А я на ней всЈ строила. А оказалось, что он...
что его...
В ту же пропасть, в тот же подземный мир, где томился в цепях надин
муж, ушЈл внезапно и академик Баландин.
-- Ну, нельзя же так близко к сердцу! -- настаивала Оленька. Было и тут
у неЈ что возразить: -- А у меня -- с Азербайджаном?..
Ничто никогда не располагало эту среднерусскую девушку стать
ирановедом. Поступая на исторический, она и мысли такой не держала. Но еЈ
молодой (и женатый) руководитель, у которого она писала курсовую по Киевской
Руси, стал за ней пристально ухаживать и очень настаивал, чтобы в
аспирантуре она тоже специализировалась по {398} Киевской Руси. Оленька в
тревоге перекинулась на итальянский ренессанс, но и Итальянский Ренессанс
был не стар и, оставаясь с нею наедине, тоже вЈл себя в духе Возрождения.
Тогда-то в отчаянии Оленька перепросилась к дряхлому профессору-ирановеду, у
него писала и диссертацию, и теперь благополучно кончила бы, если б в
газетах не всплыл вопрос об Иранском Азербайджане. Так как Оленька не
проследила красной нитью извечное тяготение этой провинции к Азербайджану и
чуждость еЈ Ирану, -- то диссертацию вернули на передедку.
-- Скажи спасибо, что хоть исправить дают заранее. Бывает хуже. Вон,
Муза рассказывает...
Но Муза уже не слышала. На счастье своЈ она углубилась в книгу, и
теперь комнаты вокруг неЈ не существовало.
-- ... на литфаке одна защищала диссертацию о Цвейге четыре года назад,
уже доцентствует давно. Вдруг обнаружили у неЈ в диссертации три раза, что
"Цвейг -- космополит", и что диссертантка это одобряет. Так еЈ вызвали в ВАК
и отобрали диплом. Жуть!
-- Фу, ещЈ в химии расстраиваться! -- отозвалась и Даша. -- Что ж тогда
нам, политэкономам? В петлю лезть? Ничего, дышим. Вот, Стужайла-Олябышкин,
спасибо, выручил!
Действительно, всем было известно, что Даша получила уже третью тему
для диссертации. Первая тема у неЈ была "Проблемы общественного питания при
социализме".

Страницы: (281) :  <<  ... 263264265266267268269270271272273274275276277278 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

Все эти предпосылки были высказаны мною для того, чтобы сделать следующий вывод: если в наши времена диктатура и может возникнуть, то это будет диктатура информационная, а не политическая. На протяжении вот уже более пятидесяти лет все только и говорят о том, что в современном мире - за исключением лишь нескольких развивающихся стран - для осуществления государственного переворота нет необходимости прибегать к танкам, достаточно захватить радиотелевизионные станции. Последний, кто об этом еще не знает, это Буш (Bush) - он производит впечатление главы развивающейся страны, который по ошибке сумел стать президентом высокоразвитого государства. Таким образом, теорема об информационной диктатуре была доказана.

А потому, ошибочно утверждать, что говорить о "режиме" Берлускони нельзя: якобы слово "режим" вызывает в памяти режим фашистский, а сегодняшняя ситуация в стране отличается от той, в которой мы жили на протяжении двадцати лет правления Муссолини (Mussolini). Режим - это форма правления, которая не обязательно должна быть фашистской. При фашизме детей (и взрослых) заставляли надевать военную форму, при фашизме отсутствовала свобода прессы, а диссиденты отправлялись в концлагеря. Информационный режим Берлускони не настолько груб и старомоден. Он прекрасно осознает, что консенсус достигается путем контроля наиболее популярных средств массовой информации. В остальном же - ничего не стоит позволить газетам быть несогласными (до тех пор, пока их нельзя будет купить). Зачем стоит устраивать гонения на такого известного журналиста, как Биаджи (Biagi)? Для того чтобы он превратился в героя? Достаточно просто не выпускать его на телевидение.

Отличие между режимом "фашистским" и режимом информационным заключается в том, что при фашистском режиме люди знали: ни радио, ни газеты не передавали ничего, кроме правительственных постановлений, а слушать лондонское радио было нельзя, потому как за это можно было попасть в тюрьму. И именно поэтому при фашизме люди не доверяли газетам и радио, тайком слушали лондонское радио и верили лишь тем новостям, которые доходили до них шепотом, из уст в уста, в виде сплетен...

Эко, Умберто (Eco, Umberto)   
«Глаза Дуче (El Pais, Испания)»