В круге первом (т.1)

Я отдавал
им должное: мудрецам и по штату положено думать. Но смысл жизни? Мы живЈм --
ив этом смысл. Счастье? Когда очень-очень хорошо -- вот это и есть счастье,
общеизвестно... Благословение тюрьме!! Она дала мне задуматься. Чтобы понять
природу счастья, -- разреши мы сперва разберЈм природу сытости. Вспомни
Лубянку или контрразведку. Вспомни ту реденькую полуводяную -- без единой
звЈздочки жира! -- ячневую или овсяную кашицу! Разве еЈ ешь? разве еЈ
кушаешь? -- ею причащаешься! к ней со священным тре- {49} петом
приобщаешься, как к той пране йогов! Ешь еЈ медленно, ешь еЈ с кончика
деревянной ложки, ешь еЈ, весь уходя в процесс еды, в думанье о еде -- и она
нектаром расходится по твоему телу, ты содрогаешься от сладости, которая
тебе открывается в этих разваренных крупинках и в мутной влаге, соединяющей
их. И вот, по сути дела питаясь ничем, ты живЈшь шесть месяцев и живЈшь
двенадцать! Разве с этим сравнится грубое пожирание отбивных котлет?
Рубин не умел и не любил подолгу слушать. Всякую беседу он понимал так
(да так чаще всего и получалось), что именно он размЈтывал друзьям духовную
добычу, захваченную его восприимчивостью. И сейчас он порывался прервать, но
Нержин пятью пальцами впился в комбинезон на его груди, тряс, не давал
говорить:
-- Так на бедной своей шкуре и на несчастных наших товарищах мы узнаЈм
природу сытости. Сытость совсем не зависит от того, сколько мы едим, а от
того, как мы едим! Так и счастье, так и счастье, ЛЈвушка, оно вовсе не
зависит от объЈма внешних благ, которые мы урвали у жизни. Оно зависит
только от нашего отношения к ним! Об этом сказано ещЈ в даосской этике: "Кто
умеет довольствоваться, тот всегда будет доволен."
Рубин усмехнулся:
-- Ты эклектик. Ты выдираешь отовсюду по цветному перу и всЈ вплетаешь
в свой хвост.
Нержин резко покачал рукой и головой. Волосы сбились ему на лоб. Очень
интересно оказалось поспорить, и выглядел он как мальчишка лет восемнадцати.
-- Не путай, ЛЈвка, совсем не так! Я делаю выводы не из прочтЈнных
философий, а из людских биографий, которые рассказываются в тюрьмах. Когда
же потом мне нужно свои выводы сформулировать -- зачем мне открывать ещЈ раз
Америку? На планете философии все земли давно открыты! Я перелистываю
древних мудрецов и нахожу там мои новейшие мысли.

Страницы: (281) :  <<  ... 21222324252627282930313233343536 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
-- Что же я натворила! -- укоризненно воскликнула вто­рая женщина.
Ее подруги оторвались от работы. Вторая женщина по­казала свое
вышивание. Весь ландшафт закончен, все безу­пречно: вышитое желтое солнце
светит на вышитый зеленый луг, вышитая коричневая дорожка подходит,
извиваясь, к вышитому розовому дому -- и только с лицом мужчины, стоящего на
дороге, что-то было не так.
-- Придется, чтобы исправить, выпарывать чуть ли не весь узор, --
сказала вторая женщина.
-- Какая досада. -- Они пристально смотрели на чудес­ную картину с
изъяном.
Вторая женщина принялась ловко выпарывать нитку кро­хотными блестящими
ножницами. Стежок за стежком, сте­жок за стежком. Она дергала и рвала,
словно сердилась. Лицо мужчины пропало. Она продолжала дергать.
-- Что ты делаешь? -- спросили подруги.
Они наклонились, чтобы посмотреть.
Мужчина исчез совершенно. Она убрала его.
Они молча продолжали вышивать.
-- Который час? -- спросила одна.
-- Без пяти пять.
-- А это назначено на пять часов ровно?
-- Да.
-- И они не знают точно, что получится, какие будут последствия?
-- Не знают.
-- Почему мы их не остановили вовремя, когда еще не зашло так далеко?
-- Она вдвое мощней предыдущей. Нет, в десять раз, если не в тысячу.
-- Она не такая, как самая первая или та дюжина, что появилась потом.
Она совсем другая. Никто не знает, что она может натворить.
Они ждали, сидя на террасе, где царил аромат роз и свежескошенной
травы.
-- А теперь который час?
-- Без одной минуты пять.
Иголки рассыпали серебристые огоньки, метались в сгу­щающихся сумерках,
словно стайка металлических рыбок.
Далеко-далеко послышался комариный писк. Потом словно барабанная дробь.
Женщины наклонили головы, при­слушиваясь.
-- Мы ничего не услышим?
-- Говорят, нет.
-- Может быть, мы просто дуры. Может быть, мы и после пяти будем
продолжать по-старому лущить горох, отворять двери, мешать суп, мыть посуду,
готовить завтрак, чистить апельсины...

Рэй Брэдбери (Ray Bradbury)   
«Рассказы (Часть 3)»