В круге первом (т.1)

Не перебивай! Я хотел
привести пример: в лагере, а тем более здесь, на шарашке, если выдастся
такое чудо -- тихое нерабочее воскресенье, да за день отмЈрзнет и отойдЈт
душа, и пусть ничего не изменилось к лучшему в моЈм внешнем положении, но
иго тюрьмы чуть отпустит меня, и случится разговор по душам или {50}
прочтЈшь искреннюю страницу -- и вот уже я на гребне! Настоящей жизни много
лет у меня нет, но я забыл! Я невесом, я взвешен, я нематериален!! Я лежу
там у себя на верхних нарах, смотрю в близкий потолок, он гол, он худо
оштукатурен -- и вздрагиваю от полнейшего счастья бытия! засыпаю на крыльях
блаженства! Никакой президент, никакой премьер-министр не могут заснуть
столь довольные минувшим воскресеньем!
Рубин добро оскалился. В этом оскале было и немного согласия и немного
снисхождения к заблудшему младшему другу.
-- А что говорят по этому поводу великие книги Вед? -- спросил он,
вытягивая губы шутливой трубочкой.
-- Книги Вед -- не знаю, -- убеждЈнно парировал Нержин, -- а книги
Санкья говорят: "Счастье человеческое причисляется к страданию теми, кто
умеет различать."
-- Здорово ты насобачился, -- буркнул в бороду Рубин.
-- Идеализм? Метафизика? Что ж ты не клеишь ярлыков?
-- Это тебя Митяй сбивает?
-- Нет, Митяй совсем в другую сторону. Борода лохматая! Слушай! Счастье
непрерывных побед, счастье триумфального исполнения желаний, счастье полного
насыщения -- есть страдание! Это душевная гибель, это некая непрерывная
моральная изжога! Не философы Веданты или там Санкья, а я, я лично, арестант
пятого года упряжки Глеб Нержин, поднялся на ту ступень развития, когда
плохое уже начинает рассматриваться и как хорошее, -- и я придерживаюсь той
точки зрения, что люди сами не знают, к чему стремиться. Они исходят в
пустой колотьбе за горстку материальных благ и умирают, не узнав своего
собственного душевного богатства. Когда Лев Толстой мечтал, чтоб его
посадили в тюрьму -- он рассуждал как настоящий зрячий человек со здоровой
духовной жизнью.
Рубин расхохотался. Он хохотал в спорах, если совершенно отвергал
взгляды своего противника (а именно так и приходилось ему в тюрьме).
-- Внемли, дитя! В тебе сказывается неокреплость юного сознания. Свой
личный опыт ты предпочитаешь кол- {51} лективному опыту человечества. Ты
отравлен ароматами тюремной параши -- и сквозь эти пары хочешь увидеть мир.
Из-за того, что мы лично потерпели крушение, из-за того, что нескладна наша
личная судьба -- как может мужчина дать измениться, хоть сколько-нибудь
повернуться своим убеждениям?
-- А ты гордишься своим постоянством?
-- Да! Hier stehe ich und kann nicht anders.
-- Каменный лоб! Вот это и есть метафизика! Вместо того чтобы здесь, в
тюрьме, учиться, впитывать новую жизнь.

Страницы: (281) :  <<  ... 22232425262728293031323334353637 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Она могла задержать рыбу, но сколько-нибудь значительный улов разорвал бы
ее на куски.
- Признаться, я ничего не понимаю, - пожав плечами, заметил Чарли. -
Пусть он закинул всего пятьдесят футов сети, что из этого? Ему все равно
ее не вытащить, если мы двинемся за ним. И зачем он вообще явился сюда и
нагло попирает закон у нас на глазах? Да еще у самого города, в котором мы
живем.
В голосе Чарли послышались нотки обиды, и он несколько минут
продолжал горячо возмущаться бесстыдством Деметриоса Контоса.
Тем временем человек, о котором шла речь, сидел развалившись на корме
своей лодки и следил за поплавками. Когда в жаберную сеть попадается
большая рыба, поплавки, приходя в движение, тотчас дают об этом знать.
По-видимому, так случилось и сейчас, потому что Деметриос вдруг вытянул из
воды футов двенадцать сети и, прежде чем бросить в лодку, поднял кверху
крупного с блестящей чешуей лосося. Зрители на пристани наградили его
троекратным ура. Тут уж Чарли не вытерпел.
- Пошли, сынок! - обратился он ко мне.
Не теряя времени, мы вскочили в свою лодку и поставили парус. Толпа
громко закричала, предостерегая Деметриоса, и когда мы стремительно
понеслись вперед, то увидели, как он отсек свою сеть длинным ножом. Парус
на его лодке был мигом поднят и вскоре заполоскал на ветру в солнечном
свете. Рыбак бросился к корме, выбрал шкоты и лег на длинный галс курсом к
холмам Контра Коста.
К этому времени мы были уже не больше чем в тридцати футах от его
кормы. Чарли ликовал. Он знал, что наша лодка быстроходна, и не
сомневался, что мало найдется людей, способных сравниться с ним в умении
вести лодку. Он был уверен, что мы поймаем Деметриоса, и я разделял его
уверенность. Однако судьба, видимо, решила иначе.
Дул попутный ветер. Мы мягко скользили по воде, но Деметриос не спеша
все больше и больше удалялся от нас. Он не только шел быстрее, но держал к
ветру на какую-то долю румба круче, чем мы. Это особенно поразило нас,
когда он сделал поворот, минуя холмы Контра Коста, и, пройдя мимо нас на
другом галсе, оказался на добрую сотню футов впереди с наветренной
стороны...

Джек Лондон (Jack London)   
«Рассказы рыбачьего патруля - Деметриос Контос»