В круге первом (т.1)

Слышали (зэкам ничего не положено слышать, но они всегда всЈ слышат) --
слышали, как приезжий сказал, что "колбасы он не хочет" (?!), начальник же
Отдела Тюрем уговаривал его "покушать". Подслушал это через перегородку зэк,
который пошЈл к врачу за порошком. Обсудив такие вопиющие новости, коренное
население шарашки пришло к выводу, что приезжий всЈ-таки арестант, и,
удовлетворЈнное, легло спать.
Где ночевал приезжий в ту ночь -- историки шарашки не выяснили. Но
ранним утренним часом у широкого мраморного крыльца (куда позже арестантов
уже не пускали) один простецкий зэк, косолапый слесарь, столкнулся с
новичком лицом к лицу.
-- Ну, браток, -- толкнул он его в грудки, -- откуда? На чЈм погорел?
Садись, покурим.
Но приезжий в брезгливом ужасе отшатнулся от слесаря. Бледнолимонное
лицо его исказилось. Слесарь разглядел белые глаза, выпадающие светлые
волосы на облезшем черепе и в сердцах сказал:
-- Ух ты, гад из стеклянной банки! Ни хрена, после {66} отбоя запрут с
нами -- разговоришься!
Но "гада из стеклянной банки" в общую тюрьму так и не заперли. В
коридоре лабораторий, на третьем этаже, нашли для него маленькую комнатку,
бывшую пронзительную фотографов, втеснили туда кровать, стол, шкаф, горшок с
цветами, электроплитку и сорвали картон, закрывавший обрешеченное окошко,
выходившее даже не на свет Божий, а на площадку задней лестницы, сама же
лестница -- на север, так что свет и днЈм еле брезжил в камере
привилегированного арестанта. Конечно, окно можно было бы разрешетить, но
тюремное начальство, после колебаний, определило всЈ же решЈтку оставить.
Даже оно не понимало этой загадочной истории и не могло установить верной
линии поведения.
Тогда-то и окрестили приехавшего "Железной Маской". Долгое время никто
не знал его имени. Никто не мог и поговорить с ним: видели через окно, как
он сидел, понурясь, в своей одиночке или бледной тенью бродил под липами в
часы, когда простым зэкам гулять было недозволено. Железная Маска был так
жЈлт и тощ, как бывает доходной зэк после хорошего двухлетнего следствия, --
однако, безрассудный отказ от колбасы противоречил этой версии.
Много позже, когда Железная Маска уже стал являться на работу в
СемЈрку, зэки узнали от вольных, что он и был тот самый полковник Мамурин,
который в Отделе Особой связи МВД запрещал проходить по коридору, ступая на
пятки, а только на носках; иначе он в бешенстве выбегал через комнату
секретарш и кричал:
-- Ты мимо чьего кабинета топаешь, хам?? Как твоЈ фамилие?
Много позже выяснилось и то, что причина страданий Мамурина была
нравственная. Мир вольных оттолкнул его, к миру зэков он сам пренебрегал
пристать.

Страницы: (281) :  <<  ... 33343536373839404142434445464748 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Хозяином всего этого был вдовец -- Максим Корнеевич
Маховский, отставной гусар, толстый, здоровый мужчина с сивыми усами,
внушительным носом и удалым коком на голове. Поселившись в деревне, он в
первый же день отправил свою дочку Тоню к тетке в ученье, запил, надел халат
и стал ежеминутно требовать трубку. Хозяйство его заключалось только в том,
что он, например, менял проезжим цыганам заводского жеребца на тройку кляч
или приказывал "отсадить" голову петуху, который вздумал заорать под окном
его кабинета... Естественно, что небольшое именьице вскоре разрушилось чуть
не до основания и все крепостные были давным-давно на воле. Неизвестно,
какая судьба постигла бы и двести десятин, принадлежащих усадьбе, если бы
про них не узнал Николай Матвеевич Шахов, сын небогатого ливенского
помещика, служивший в дворянской опеке регистратором. ? ОППКА ? Николай
Матвеевич был большой любитель стихов Веневитинова и истории войны 1812
года, но юноша -- дельный...

Бунин Иван Алексеевич   
«Мелкопоместные (Из жизни елецких помещиков)»